Утренняя заря | страница 128

— «Сельскохозяйственные рабочие! Батраки! Бедняки!..»

— Да ведь это.. — заикаясь от удивления, проговорил Бицо отнимающимся языком.

— Верно, это листовка… Твоя листовка. Если ты не знаешь еще, скажу: во всех селах района именно с ее помощью мы начинаем «придавать смелости» людям. Тпр-р-ру! Сюрке, н-но!

Сюрке легкой рысью везла бричку к родному селу, а Кесеи с улыбкой молча сидел рядом с Бицо, и Андраш был так счастлив, так доволен собой, как никогда в жизни…

Он чувствовал — и от этого у него едва не выступали слезы на глазах, — что заслужил право называть себя жителем области Ваш… И, потрясая все его существо, в нем поднималось жгучее желание остаться таким навсегда, на всю жизнь! Вместе с миллионами людей творить судьбу, торопить время, постоянно вмешиваться в ход событий! Ну и что же, что путь этот нелегок, что на нем будет много препятствий, что он порой проходит вдоль глубоких пропастей?.. Старик Фонадь, раненный в руку, — вот кто правильно сказал: «Просьба у меня к вам одна, товарищ: запишите мою фамилию, внесите ее в список партийцев. Потому что тогда мне легче будет вести…».

Бицо подскочил, схватил вожжи и громко крикнул:

— Стой!

— Ты чего? — спросил удивленный Кесеи.

— Нет ли у тебя при себе бланков для заявления о приеме в партию?

— Найдется.

— Дай мне один.

Кесеи сунул руку в верхний карман, над сердцем, достал бумажник, из бумажника — конверт и, прежде чем открыть его, спросил:

— А ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?

— Да… Я уверен.

— Ладно. Держи бланк.

— Мне нужен не пустой бланк.

— А какой же?

— С твоим поручительством.

— А кто будет вторым? Нужно ведь два рекомендующих.

— Вторым будет мой отец.

Кесеи задумался. В уголках его глаз собрались маленькие морщинки.

— Ну хорошо, — наконец сказал он.

Он вынул из кармана крохотный чернильный карандашик, который и пальцами-то трудно было удержать. И своей неловкой рукой, по которой скользнула пуля врага, в углу бланка написал:

… Над полями еще звенело пение жаворонка, а сам он уже превратился в крошечную вибрирующую точку, едва различимую в пурпуре заката.

Окна новой двухкомнатной комфортабельной квартиры выходили на улицу. Если немного высунуться из окна, можно даже увидеть балкон ратуши.

— Что такое? Опять началось очередное цирковое представление? — спросила жена.

Она только что вышла из ванной, разгоряченная и раскрасневшаяся, в шелковом халатике, едва доходившем до колен. Пронзительный осенний ветер, дующий в раскрытое окно, заставил ее поежиться.