— Почему скандал?
— Так он же исчез! Как мы сюда приехали, он сразу и исчез куда-то.
— Ну и что?.. Вон он идет. Не видишь?
Толпа расступилась и пропустила вперед Эрази.
— Счастливчик!
— Надо же, только не ему бы сначала надо…
— Ладно, брось, дым всегда на дураков садится.
А председатель тем временем кричал:
— Не бойтесь, земли всем хватит!.. Колышки у тебя есть? — спросил он у Эрази.
— Есть, — сказал тот с таким выражением, будто его пытают и бьют по лицу.
Из-под синего, доходящего до щиколотки крестьянского фартука он достал грубо вытесанные из акации колышки и, окончательно смутившись, сначала держал их как большие, сделанные для великанов карандаши, а потом взял на руки, как мать берет запеленатого младенца.
— Пардон, — вмешался священник, прокладывая себе дорогу в толпе. — Позвольте мне благословить этот благородный акт. Мои верующие приняли бы это с благодарностью, господин Кесеи.
Кесеи впервые с тех пор, как его знал Бицо, так растерялся, что не знал, что на это ответить. Он глядел то в небо, то на свои башмаки. Он покашлял, затем нервно одернул полы своего пиджака.
Но священник — мужчина лет сорока, с густыми бровями, с черными, как у цыгана, волосами, выглядевший скорее управляющим имением, чем слугой божьим, — не отступал. Он стоял рядом и ждал ответа.
— Так ведь… — произнес наконец Кесеи, не осмеливаясь взглянуть ни на Бицо, ни на Горкунова. — Я вроде бы не против. Можно и благословить, только покороче… И конечно, только в интересах дела.
— Естественно, — непринужденно одобрил его слова священник. — Где ж будет этот участок? Где шест на межу поставят? Покажите это место, господин председатель.
— Вот, — указал председатель комитета по разделу земли из П. прямо перед собой. — То самое место, где, по словам стариков, виселица стояла.
Священник кивнул головой. Ссылку на казнь он дипломатично пропустил мимо ушей. Широким жестом он подозвал своих служек и, подняв лицо к небу, начал творить молитву:
— Agimus tibi gratias, Omnipotens Deus…[27]
Затем он взял из рук стоящего справа служки сосуд со святой водой. Мягко, ритмично водя рукой, он обрызгал жирную коричневую землю, вспаханную осенью, и низким, идущим из глубины груди голосом начал петь, но тут-то и потерпел фиаско.
Дело в том, что его соперниками стали шумные музыканты из Ж. — духовой оркестр, заигравший в этот момент марш Ракоци.
— Это я приказал, — проговорил председатель комитета из П., потянув к себе Кесеи за полу пиджака. — Чего он тут фокусы у тебя разводит? Мог бы и наш священник прийти, протестантский.
