Именно в момент первого взгляда этих двоих друг на друга становилось страшно от мысли, что каждого человека можно вывернуть нутряной болью наружу, чтобы обжигало еще острее, навылет, и не оставалось ни единого тайного уголка, где можно забиться, отсидеться и спастись. Орфорт был адской выгребной ямой и, чтобы просто представить это место, требовалась увесистая бутылка чего-нибудь многоградусного.
Теперь эти двое стояли здесь, на черном полированного блеска столе, только прямо под их ногами плелись трава и корни.
Можно ли это назвать поцелуем?
Тело Граува, вдруг показавшееся тонким и хрупким, изгибалось и льнуло к требовательно склонившемуся к нему изоморфу. Подгибающееся колено упиралось в подставленную ногу. Бедра ложились на бедра. Под хозяйским обхватом человеческой с виду руки поднималась от тяжелого дыхания грудь Тима. На запрокинутое вверх, совершенно белое лицо падали неровные, длинные пряди Ирта, скрывая подставленный изоморфу рот.
«Поцелуя» не было видно, да и не нужно. Впечатление складывалось очень определенное от одного вида сбоку: на краю ничего не видящего глаза копилась влага и текла струйкой вниз, к обнажившейся ушной раковине.
Никита не мог это назвать поцелуем. И не только потому, что как-то не привык видеть целующихся мужчин. Дело было в другом.
Граув притащился к следователю затянутый в белый армейский мундир, как и у всех здесь за столом. Прорези лампасов и прошивка на обшлагах у него были красными, почти багровыми, как это принято в интендантских частях. На голограмме было видно, как парня трясет от боли, и как багровый цвет проступает бесформенными пятнами сквозь сияющую белизну одежды. Словно это была не кровь, а какая-то зараза от прикосновения к изоморфу, к его губам и рукам. К багровой, как пятна и лампасы, шелковистой рубахе. Но Граув все равно цеплялся за мучителя дрожащими пальцами. Его пожирали, а он цеплялся. Скользил белым обшлагом вверх по предплечью инопланетной твари.
Нет, это был не поцелуй.
Никита свернул изображение. И почувствовал взгляд. На него смотрел Алекс Треллин. Пристально и с невысказанным вопросом в глазах.
– Что за дрянь вы нам показали? – рыкнул Краузе и опять выдвинул вперед челюсть.
– Очень наглядная дрянь, – вкрадчиво протянул Марра. – Изоморф не убивал.
Маршал устало потер лоб, но кто-то из не знакомых Никите армейских, с раскосой китайской физиономией, растерянно спросил:
– Почему не убивал?
Никита вздохнул и пояснил:
