— Я даже и не наврал, а только запятую не там поставил, — проворчал Криворучко.
— И все-таки…
— А вот то, что шестнадцать легко раненных не включил в список активных штыков. И себя тоже. А я, между прочим, гнал их в медсанбат: идите, мол, имеете полное право. А они уперлись: раны, мол, пустяковые, да и перед товарищами неловко. А силой я их гнать не могу. Так-то вот.
— Успокойся, Криворучко. Не я сегодня у тебя в гостях, а вот товарищ подполковник из Генштаба.
— Откуда, откуда?
— Из Генштаба, говорю. Подполковник Матов. Знакомьтесь.
— Виноват, товарищ подполковник: не разглядел.
— Ни в чем вы не виноваты. И я к вам не из праздного любопытства. Если вас не затруднит, обрисуйте обстановку.
— Да тут никаких трудностей нет. Против нас справа действует сто сорок седьмая пехотная дивизия. Людей у них тоже не густо: по тридцать-сорок человек в роте. Слева еще одна дивизия — двести десятая. Эта недавно переброшена к нам из-под Клетской, людей там побольше. Дивизия сборная: один полк из немцев, другой из хорватов, третий из французов, бельгийцев и еще черт знает из кого. Немцы дерутся неплохо, но и они уже нахлебались по самое некуда. Остальные — так себе. Предпочитают перестрелку с безопасного расстояния. Но мы на такие провокации не поддаемся: стреляйте, сколько угодно. А вот когда их заставляют идти вперед, тут мы им и всыпаем по первое число. Ну и… танковая дивизия. Вон их танки стоят. Полюбуйтесь, — ткнул Криворучко пальцем в амбразуру, представлявшую из себя дыру в стене полуподвального помещения, пробитую снарядом. — Ну а мы… мы — что ж: нам в полсилы воевать нельзя — себе дороже. Вот как мы это поняли, так и стоим, и держим эти развалины, и будем держать, пока они, сволочи, все зубы свои об эти камни не обломают, — закончил Криворучко с ожесточением и, посмотрев на трофейные часы, предупредил: — У вас, товарищ подполковник, между прочим, осталось всего минут двадцать. Не больше. Вон посмотрите… Видите? Да нет, не там, а правее школы — вон те развалины буквой «п»… Они у нас два дня назад их отняли… Да не высовывайтесь вы так, товарищ подполковник: снайпера!
— И что там? — спросил Матов, напрягая зрение, чтобы хоть что-то разглядеть в предутренней темноте среди лежащих метрах в трехстах отсюда горбов, припорошенных снегом.
— Неужели не видите? Перебегают. Во-он оттуда, справа, к этой самой школе. У них там, за школой и вон теми кучами битого кирпича, окопы, ходы сообщения. Наши, между прочим, окопы и ходы. Там они и накапливаются. Значит, минут через двадцать снова пойдут в атаку. Тут и часы проверять не надо. Все не угомонятся никак, сволочи. А у нас задача — захватить школу.
