Дабы не высказать торговке чего лишнего, я крепко зарыла рот и только молча покачала головой. Вот никогда не мечтала поживиться за чей-то счет. Но что я знаю об их жизни, чтоб осуждать?
Я вновь улыбнулась старушке, и продолжила расспрос:
— Так вы знаете, как туда добраться?
— Знаю, у меня там крестная жила, работала в услужении самого графа!
Я с преувеличенным уважением на нее взглянула, простые нравы требуют простой реакции, и склонила голову, ожидая продолжения рассказа.
— Так вот, когда она была жива моя крестная, — старушка нервно перекрестилась. — Вечный покой даруй ей, Господи, и да сияет ей свет вечный*.
*Католическая молитва, что-то вроде нашего «Царства небесного вечный покой»…
Я перекрестилась за ней.
— Так вот… Когда жила покойница, я каждое воскресение после мессы ходила к ней вдоль берега, мимо леса. Можно и лесом, но там дорога тяжкая, да вся в норах. Так что, хоть лесом, хоть полями, приходила к ужину. Крестная меня, ну угощать, а у них там виноград сладкий, что нектар небесный…
Я поняла, что старушка Лусия решила пересказать мне все воспоминания юности, связанные с долиной Геркуланума, так что пришлось ее прервать.
— А я не перепутаю дорогу?
— Да нет… Там не спутаешь. Поднимешься на наш холм, оттуда все видно, как перед носом, не заплутаешь, сразу поймешь куда идти… виноград пробовать… — Лусия гадко хмыкнула и вернулась к свои корзинам.
Я оправила на себе платье, умылась водой из колодца, даже в таком облегченном виде было очень жарко, и направилась к вилле.
Дальше все шло, как по нотам, я быстро сориентировалась.
По аккуратной тропинке подошла к великолепной вилле с тщательно ухоженными садами и террасой на крыше, откуда открывался волшебный вид на Неаполитанский залив. И даже сразу наткнулась на управляющего, который отдыхал в беседке после сиесты. Заметив меня, он любезно поднялся со скамьи.
Высокий, смуглый мужчина лет пятидесяти, в белом напудренном парике и в ярко красной вышитой весте, с узкими длинными рукавами. Которые не сшивались, а скреплялись по локтевому шву в нескольких местах, демонстрируя, сквозь отверстия, роскошь рубашки из тонкой белой ткани. Сама куртка, веста, застегивалась впереди на талии до середины груди, открывая шикарное жабо.
В общем, по местным меркам он смотрелся благородно, а по такой жаре довольно забавно, словно собрался на бал. Вот только чулки вино-красного цвета демонстрировали, что передо мной не аристократ, но особа очень к ним приближенная.
