Нередко, рассказывая о войне, старый живописец начинал вспоминать о революции 1905 года.
— Дядя Алёша, вы говорите, — из тюрьмы тогда выпустили?.. И все ходили по улицам с красными флагами, и полиция никого не хватала? — допытывалась девочка.
— Я сам шагал вместе с рабочими и пел с ними…
Старик оглянулся, будто в маленькой квартирке мог подслушать кто-то посторонний, и, понизив голос, запел:
«Смело, товарищи, в ногу.
Духом окрепнем в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе!..»
Вале очень понравились слова революционной песни, но она продолжала расспрашивать:
— А почему революция кончилась, дядя Алёша?
— У царя были войска, ружья, пушки, а народ вышел с голыми руками, — тяжело вздохнул Кончиков. — Зверски разделались в Москве с восставшими рабочими. И не только в Москве. По всей стране сколько народа тогда на виселицах погибло. Все тюрьмы были забиты. И до сих пор слова сказать нельзя. Да что тебе рассказывать! Сама знаешь, как твоего отца в остроге морили!..
Спохватившись, Алексей Алексеевич наставительно добавил:
— Ты смотри, о наших разговорах никому не болтай! А то, знаешь, и тебе и мне несдобровать!..
— Что вы, дядя Алёша! Я даже маме ничего не рассказываю.
Евдокия Ивановна после больницы сильно изменилась. Она как-то замкнулась в себе, в своём горе.
Вале казалось, что мать даже о ней забывает. Она никогда не расспрашивала о работе у живописца. А девочка делала большие успехи. Алексей Алексеевич не только вполне доверял ей заливать краской фон для вывесок, но как-то сказал:
— Вот этот заказ ты выполнишь сама. Надо на железном листе в один аршин уместить надпись: «Пётр Зайцев чинит мебель и делает гробы», а ниже обязательно сделать рисунок ломаного стола и голубого гроба. Смотри, гроб обязательно должен быть небесного цвета!
Девочка горячо принялась за работу. Надпись и гроб у неё вышли хорошо, а вот ломаный стол никак не получался.
«Попрошу завтра дядю Алёшу нарисовать!» — решила она, складывая работу. Но уснуть не могла. «Сделаю без одной ножки! — придумала девочка. — Тогда всем будет ясно, что его надо починить».
Она тихонько встала, зажгла лампу и снова принялась за рисунок. На трёх ножках стол вышел прекрасно. Довольная, Валя погасила лампу и быстро юркнула в постель.
Вывеска понравилась заказчику. Он заплатил за неё два рубля.
— Возьми эти деньги. Ты заработала их, — сказал Алексей Алексеевич.
Счастливая, прибежала Валя домой и положила деньги на стол перед матерью. Та словно проснулась от долгого сна. Она горячо обняла девочку и заплакала. Валя по-отцовски нахмурила брови.
