– Здравствуйте, Татьян Михална, – поприветствовала местного сфинкса.
– И тебе не хворать, – дежурная медсестра прижала вязание к объемному животу. – А кого это привезли не знаешь? Звезду какую?
– Ага, Баскова.
О нежной страсти матроны к золотому голосу России Серафима знала от Тёмы. Дама покачала бабеттой цвета баклажан, смерила шутницу недовольным взглядом, осудив и грубую обувь, и узкие черные джинсы и волка, скалящегося из-под расстегнутого пуховика.
– Противная ты девка, Серафима, – глянула поверх очков.
– Стараюсь, – растянула в улыбке узкие губы. – Бахилы дадите?
– Сто рублей.
– Было ж по восемьдесят?
– Ночной тариф. Не нравится, иди в аптеку.
– Жадность – грех, Татьяна Михайловна, – протянула мятую купюру.
– Сейчас будет двести.
Под этим взглядом пасовал даже зав. отделением.
– Ладно, сдаюсь, – подняла руки в знак примирения. – Кого привезли, не знаю. Но судя по Артёму Петровичу, там, скорее, случай сложный, а не лицо известное.
– Твоя правда, – от вздоха всколыхнулась могучая грудь, упакованная в форменный верх.
Татьяна выдвинула ящик стола, бросила в него сотку и не глядя вытащила зеленый целлофановый сверток. Выхватив из пухлых, перетянутых золотыми кольцами, пальцев вожделенный предмет, Серафима натянула бахилы и зашаркала по унылой белой плитке. Путь ее лежал прямо по полутемному коридору, резко пахнущему антисептиком, и направо, к палате для важных персон. Иначе с чего бы Татьяне заикаться о звездах.
– Чего так долго?
Тёма вцепился в нее со рвением энцефалитного клеща.
– Бахилы, – подняла ногу, демонстрируя уродливую зеленую калошу.
– А, точно. Ну, рассказывай, что это за тип? – он почти пританцовывал от нетерпения. – Ты куда пошла?
– Ты первый, – сказала рассматривая незнакомца в скудном свете настольной лампы.
На фоне бязевой наволочки в дурацкие розовые цветочки его лицо казалось особенно чужим. Высокий лоб, резкие скулы, тонкий прямой нос, идеальный рисунок бледных губ и неожиданно темные брови и ресницы, за которые девы, не задумываясь, отдали бы несколько лет жизни.
– А мне нечего рассказывать. Он здоров.
Тёма достал из кармана эластичный мячик и принялся методично сжимать его в руке.
– Тёма, – резко развернулась, – не время для шуток.
– Да какие шутки, Сим? – мужчина приподнял светлые брови. – Здоров. И с кровью у него все в порядке, и с остальным тоже. Давай, признавайся, что он принял?
Серафима на автомате достала пачку, и только вытащив сигарету, опомнилась. Спине стало мокро.
