Но скоро понадоблюсь, я думаю? — спросила она.
Ее красота теперь не поддавалась никаким описаниям.
И я разрыдался.
Нападение закончилось так же неожиданно, как и началось.
Словно по всеобщему сигналу наши мучители рассеялись, их песня стала мрачной и траурной.
Деревья после их ухода стали серыми, яства исчезли, ручья сжались, ветер стих, пение прекратилось.
И мы остались одни.
И все снова стало унылым.
Мистер Воллман, преподобный Томас и я сразу же пошли вперед, чтобы разобраться, кто поддался.
Первой оказалась бережливая миссис Бласс.
По поверхности ее домашнего места были разбросаны ее сокровища: части дохлой птицы, прутики, комочки и все остальное, без хозяйки потерявшее всякую ценность.
Как выяснилось, вторым не устоявшим оказался А. Дж. Кумбз.
Бедняга. Все мы были лишь шапочно с ним знакомы. Он провел здесь много лет. Но свой хворь-ларь покидал редко.
А если покидал, мы всегда слышали его лай: «Вы знаете, кто я такой, сэр? Для меня держат столик в „У Бинли“! Я ношу медаль легиона Орла!» Я все еще слышу потрясение в его голосе, когда я сказал ему, что не знаю такого места. «„У Бинли“ — лучшее заведение в городе!» — воскликнул он. — «В каком городе?» — спросил я, и он ответил, что в Вашингтоне, и описал местонахождение этого места, но я знал этот перекресток, и там решительно не было ничего, кроме конюшен, о чем я ему и сказал. «Мне вас жалко!» — ответил он. Но мои слова его потрясли. Некоторое время он сидел на холмике, задумчиво поглаживая бородку. «Но уж высокочтимого мистера Хамфриса-то вы знаете?» — спросил он громовым голосом.
И вот его не стало.
Прощайте, мистер Кумбз, и пусть в том месте, куда вы отошли, знают про «У Бинли»!
Мы побрели мимо отрешенно сидящих на своих холмиках или ступеньках каменных домов, они рыдали, потратив столько сил на сопротивление. А некоторые сидели тихо, перебирая в уме различные соблазнительные видения и искушения, которым они подвергались.
Я чувствую укрепившуюся любовь ко всем тем, кто остался.
Семена были отделены от плевел.
Наш путь не для всех. Многие… я ни в чем их не обвиняю. Многим не хватает решимости.
Для них ничто не имеет достаточного
