Сотни точных копий Гилберта, моего первого (и единственного!) любовника. Когда он в лучший наш день беззаботно заглянул в каретную, а его бедра были беззаботно обмотаны серым полотенцем.
Мои девочки. Кэтрин, Марибет, Алиса, множественные копии каждой, идут рука об руку, волосы сплетены в трентонские косички, каждая в своем последнем пасхальном платье с одним цветком в руке.
Группа радостных девиц-ОСКОЛКОВ (Наряженных в предпочитаемые ими грубые Хламиды, ниспадающие с их Плеч в преднамеренной шлюховатости) и впрямь прибыла, чтобы попресмыкаться передо мной; но я видел и Побеждал таких, как они, много раз Прежде, и теперь я оставил хорошую Кучу Говна за их Дар, и Отступил в мой Дом в ожидании их Ухода.
Птицы перелетали украдкой, как охотники, выискивая какие-либо признаки слабости.
Где мой дорогой преподобный? — воззвала главный ангел, и в ее голосе был звон хрупких стеклянных колокольчиков — такие всегда вызванивали благовест у нас в Пасхальное воскресенье.
Один из многих Гилбертов подошел и, опустившись на колени передо мной, спросил, не буду ли я так добр, чтобы открыть слух и в знак любезности посмотреть на него?
Что-то в его голосе не позволило мне не подчиниться.
Он был неописуемо прекрасен.
Идем с нами, прошептал он. Здесь сплошная дикость и обман. Твоя суть куда как тоньше. Идем с нами, все забыто.
Мы знаем, что ты сделал, сказал второй Гилберт. Все в порядке.
Я этого не сделал, сказал я. Оно не завершено.
Завершено, сказал первый Гилберт.
Я могу еще все повернуть назад.
Дорогой мальчик, сказал второй.
Мягче, мягче, сказал третий.
Ты — волна, которая разбилась о берег, сказал четвертый.
Пожалуйста, не беспокойтесь, сказал я. Я слышал все это…
Позволь мне сказать тебе кое-что, резко произнес второй Гилберт. Ты не валяешься где-нибудь на полу, в какой-нибудь кухне. Верно? Оглянись, глупец. Ты обманываешь себя. Все завершено. Ты все завершил.
Мы говорим это, чтобы поторопить тебя, сказал первый.
Одной из этих деревенских девушек была Миранда Дебб! Сидела там, рядом со мной, реальная, как грязь, словно в прежние времена, ноги скрестила под выцветшей желтой юбкой, которую она любила прежде. Только теперь она по сравнению со мной казалась такой большой, настоящим гигантом.
Ты в трудном положении, милая Абигейл, верно? — спросила она. Часто, просыпаясь, ты видишь, что у тебя пропало нескольких вещей, правда? Брось, идем с нами, мы здесь для того, чтобы освободить тебя. Посмотри на наши руки, наши ноги, наши улыбки. Неужели мы похожи на лгуний? Мы, кто выглядит такими здоровыми? Мы, кто так давно знает тебя? Ты помнишь, как однажды летним днем мы прятались в стоге сена? А тебя звала твоя мать? И ты зарылась поглубже, радуясь, что прячешься?
