Еще одна деталь: я при галстуке. Чтобы сделать стойку на руках, снял пиджак. Галстук падает прямо на мое перевернутое лицо, заслоняя нос и разрезая меня пополам. На правую сторону и левую.
* * *
В то время почта на мое имя приходила крайне редко. Открытки от друзей, какие-то уведомления из университета, выписки по банковскому счету.
– Штемпель местный, – сказала мать, протягивая мне конверт.
Адрес был отпечатан на машинке, а после моей фамилии стояло лестное «эсквайр».
– Спасибо, мам.
– Смотреть будешь?
– Обязательно, мам.
Недовольно сопя, она вышла.
Письмо было от секретаря правления теннисного клуба. В нем сообщалось, что мое временное членство прекращено с момента отправки данного уведомления. И далее: «ввиду сложившихся обстоятельств» уплаченные мною членские взносы возврату не подлежат. Сущность «обстоятельств» не уточнялась.
Мы со Сьюзен договорились встретиться в клубе, чтобы сыграть с кем-нибудь микст. После обеда, взяв ракетку и спортивную сумку, я собрался уходить.
– Что хорошего пишут? – задержала меня мать.
Я помахал зачехленной ракеткой:
– Это из теннисного клуба. Предлагают мне постоянное членство.
– Как приятно, Пол. Твоя игра, надо думать, всем пришлась по нраву.
– Да, похоже на то.
Подъезжаю к дому Сьюзен.
– И мне пришло, – говорит она.
Ей направили примерно такое же письмо, только в более резких тонах. Вместо прекращения членства «ввиду сложившихся обстоятельств» говорилось «ввиду известных Вам вопиющих обстоятельств». В таких выражениях впору обращаться к Иезавель,[7] к распутнице.
– Сколько лет ты состоишь в клубе?
– Лет тридцать. Плюс-минус.
– Прости. Это все из-за меня.
Она мотает головой.
– Будем подавать протест?
Нет.
– Хочешь, я сожгу этот клуб?
Нет.
– Нас выследили?
– Хватит вопросов, Пол. Мне надо подумать.
Сажусь рядом с ней на обитый ситцем диван. Не хочу признаваться, во всяком случае до поры до времени, но в глубине души чувствую, как это известие приятно щекочет мне нервы. Я… мы… в центре скандала! В который раз любовь становится жертвой ограниченных, мелких чинуш! Наше исключение, возможно, и не стало Препятствием, которое разжигает Страсть и закаляет Любовь, но моральное и общественное осуждение, сквозящее во фразе «ввиду сложившихся обстоятельств», заверяет подлинность наших отношений. А кто бы отказался получить документальное заверение своей любви?
– Можно подумать, нас застукали в высокой траве за изгородью.
– Да помолчи же, Пол.
Сижу тихо, а в мыслях – ураган. Пытаюсь вспомнить, за что исключали мальчишек из нашей школы. Один насыпал сахара в бензобак директорской машины. От второго забеременела подружка. Третий, напившись после матча в крикет, помочился в купе поезда и дернул за шнур вызова проводника. В то время каждый из этих проступков считался весьма серьезным. Но мое собственное прегрешение волновало мне кровь, наполняло ликованием и, самое главное, давало ощущение зрелости.
