А может, он и в самом деле знает ответ на трудный вопрос, подумала я, самый трудный из всех существующих: что происходит с нами после смерти?
Тесная яма, которую мы выкопали, была недостаточно длинной для трупа с поднятой рукой. Предплечье и кисть торчали из земли — этакий гротескный пятипалый цветок на клумбе. Вместо того чтобы копать дальше, мама осторожно спустилась в яму и попыталась согнуть руку, прижав ее к макушке головы. Посмертное окоченение уже началось, и рука упорно не желала гнуться. Грабитель будто нарочно сопротивлялся ей — даже мертвый.
Мама была ужасно бледной, когда выбралась из ямы.
Мы стали засыпать его землей. Я кидала комья на ступни (одна была в кроссовке, другая в рваном зеленом носке), ноги, левую руку, грудь, только не на голову. Увидев, как мама зачерпнула полную лопату земли и вывалила ему в лицо, я поморщилась (прямо в глаза, в рот!), но тут же одернула себя за такое слюнтяйство.
Он же ничего не чувствует, он мертвый!
Когда мы закончили, юноша навсегда исчез с лица земли. Остался коттедж Жимолость, с его аккуратным палисадником, овальным розарием, где уже набирали бутоны розовые кусты. А вот от трупа не осталось и следа.
Опершись на лопаты, еле живые от усталости, мы устроили себе короткую передышку перед тем, как приступить к следующей малоприятной задаче — нам предстояло отмыть кухню от крови.
И вот тогда я услышала этот звук. Тихий, неясный, похожий на мелодию или трель птицы, а может, и насекомого. Он затих, но вскоре опять зазвучал все тот же набор музыкальных нот. Мы с мамой переглянулись, сбитые с толку. Тишина. И снова эти звуки. Я оглядела ближайшие кусты и цветники, пытаясь понять, что это могло быть, и тут меня осенило. Я знала эту мелодию. Я слышала ее много раз прежде — на улице, в кафе, в ресторанах, в поездах…
Это был звонок мобильного телефона. И он доносился из овального розария.
Мобильник грабителя звонил еще раз двадцать, прежде чем окончательно замолк. Я поймала себя на том, что все это время стояла, сжав кулаки и стиснув зубы, словно испытывала физическую боль.
Мама редко ругалась, но сейчас не сдержалась. И выплеснула поток грубой брани.
— О, боже! — заскулила я. — Боже мой!
Мы в ужасе уставились на розарий, словно перед нами оживала сама земля, обретая способность говорить.
— Что будем делать, мама? Что будем делать?
Мама долго молчала, прежде чем ответила:
— Придется выкопать его. Мы должны достать этот телефон. Нельзя рисковать: вдруг он опять зазвонит и кто-нибудь услышит? — да и полиция может отследить звонки и выяснить его точное местонахождение. Надо извлечь его оттуда.
