Он простер ко мне дрожащие руки.
— С того дня смерть притаилась здесь. В моих руках. Вы этого не видите, но я вижу, нутром чую. Она и туннель — вот что меня погубило. Когда я выйду из тюрьмы, честное слово даю, ноги моей не будет в городе или в каком другом месте, где много людей. Мне нужно отдохнуть…
Пальцы его снова впились в мое плечо.
— Вы думаете, они дадут мне отдохнуть под деревом?
Глава вторая
И судьба играет в кости
Все на свете приедается, и стоит ли тому удивляться, что лет через десять после бешеной пляски смерти в нашем городке благотворительный пыл толстосумов несколько умерился.
Эпидемия чумы давно миновала, и теперь каждый предавался спасительным молитвам, не впадая в прежний экстаз; наконец-то молодежь могла пожить в свое удовольствие, потому что надо пользоваться жизнью, а не коснеть в самоотречении.
По мере того как души людей покрывались корочкой льда, таяли пожертвования.
«Лодка плыла по бурному морю», — говорил Карвальо до О, сторонившийся «Приюта ласточек», где у него произошло крупное объяснение с Силвой Неграном. Они повздорили из-за того, в какой цвет красить столовую (один ратовал за голубой, другой — за белый), а под конец обрушили друг на друга целый каскад коварных намеков, сдобренных давнишними историями о ловко подцепленном наследстве.
Близился день, когда неумолимый шквал должен был обрушиться на лодку и опрокинуть ее.
Были ли причиной бесславной гибели столь благородного начинания непоседливый нрав Проклятого Младенца или его раннее развитие, отнюдь не соответствующее одиннадцати годам?
Раздувая ноздри, точно охотничий пес, крался он по коридору, благо поблизости не было доны Бранки; ему не терпелось узнать, зачем вызвали Полу Негри в кабинет начальницы. «Они ее накажут? Что она сделала плохого?..» Эти вопросы терзали его, отдаваясь в груди ударами молота.
Пола Негри, пятнадцатилетняя девочка, была, как и он, сиротой и тоже воспитывалась в приюте, — ее прозвали именем кинозвезды, кумира приютских ребятишек. Дочь крестьянина, она унаследовала от отца горделивую непринужденность движений, отчего ее тонкая фигурка казалась еще стройнее. Даже мешковатое, сшитое не по росту платье не могло скрыть ее очарования. Это была черноволосая смуглянка с огромными зелеными глазами, тревожно освещавшими красивое лицо, которому смоляные ресницы придавали пикантную томность. А длинные нервные пальцы Селесте вызывали зависть даже у городских дам, покупавших у нее конфеты.
