Ой.
Эдди сделала то же самое, изучая воздух, отчаянно ища естественный аромат мужчины, затем ее сердце замерло от того, что она обнаружила.
Ее пара. Она тяжело дышала. Ее пара.
Сейчас? Она нашла свою пару сейчас, когда спасала свою жизнь, спасала жизнь Джека.
Джек.
Эдди дернула одеяло, которым укрывалась, толкая и дергая его, но безуспешно борясь, чтобы избавиться от ограничений.
— Где он?
— Кто? — ее пара нахмурился.
Она зарычала, обнажая клыки, но ее голова теперь завернуты в простыню, напрочь убивая эффект угрозы.
— Джек, — отрезала она. — Где он?
Он сузил глаза.
— Кто, черт возьми, это? Если это кто-то из твоих бывших, можешь забыть о нем. Ты мой.
Серьезно?
— Слушай, не знаю, кем ты себя возомнил… — наконец, Эдди вырвалась из простыни и сделала последний рывок, полностью себя освобождая. Она осторожно оттолкнулась, пока не оказалась на краю… кровати? Да, она на кровати. В кровати и без джинсов и футболки, которые натянула этим утром. Сейчас же она одета в мешковатую кофточка и такие же огромные шорты на завязках. Ее грязные кроссовки исчезли, а волосы не были собраны в хвостик на затылке. В принципе, ее вид не имел ничего общего, будто она только встала с постели.
Покачав головой, она попыталась снова:
— Не знаю, кем ты себя возомнил, но…
— Я твоя пара.
— … скажи, что ты сделал с Джеком.
Он сузил глаза, тихий рык прошел по комнате.
— Не рычи на меня, — прошипела она. Я съедаю больших львов на завтрак. Верни его обратно и я уйду.
— Но, — он удивленно моргнул, — ты моя пара.
— Он только ребёнок. Кому нужна моя защита. То есть забрать его отсюда к чертям, — она уперлась руками в матрац и медленно встала на ноги. Она слегка покачнулась, колени дрожали, споткнувшись, она схватилась за столбик кровати, чтобы остаться в вертикальном положении.
— Ты даже стоять не можешь, прорычал он.
— Мне не придется ехать стоя в поезде.
— Проклятье. Сядь, пока не упала. Как, черт возьми, ты собралась позаботиться о детёныше, если сама даже встать с постели не можешь?
Он прав. Но она скажет ему это.
— Мне надо уйти.
Уйти, пока парни Тони не нашли ее. Пока она не приперлись туда, где бы у черта на куличках она не была, и не выхватили ребёнка из ее рук.
— Нет, тебе стоит отдохнуть тридцать секунд, а потом мы поговорит.
Мужчина не знал, что упертость ее второе имя.
— Слушай…
Он зарычал на нее, единственное предупреждение, которое она получила, прежде чем он бросился вперед и притянул ее в свои объятья. Он прижал ее ближе и был нежным, несмотря на его огромные размеры и очевидный гнев. Один гигантский шаг и они были рядом с креслом, еще один и они оба обнимаются на мягком сиденье.
