Я промолчал. Не понял, то ли меня спрашивают, то ли приветствуют старого знакомца.
— Как тебя… Мушкетон? — Лавассер улыбался, как старому другу. Только я видел, что это не улыбка, а акулий оскал.
— Гннн… — попытался я сказать и вдруг почувствовал, что в глотке скопилась загусшая кровь. Я попытался сплюнуть, но лишь закашлялся.
— Что?
— Ганн! — выговорил я с трудом. На языке была горечь.
— Ганн. Чудесно. Мне сказали, ты тот самый человек, что был на «Дю Капе»?
Я опустил голову. Звучало, как приговор.
— Замечательно. Вижу, ты в раскаянии. Справедливость есть. Как ты думаешь, Ганн… Капитан Флинт тоже раскаивается?
Он издевается? Если да, то слишком спокойно, без тени улыбки, словно в спектакле роль играет.
— В чём? — спросил я, хотя прекрасно знал, что француз имеет в виду. Просто нужно было спросить, держать разговор. Я чувствовал, что потеряв ко мне интерес, Ла Буш просто избавится от одного из врагов.
— В своём предательстве, разумеется. Или вы считаете, что поступили честно, обокрав нас и оставив на растерзание даго?
— Я не знаю.
— Конечно, нет. Вы, Булли, все схожи. Заносчивые и трусливые, а предательство у вас в крови.
Я вскипел. Мало того, что меня избили, так ещё и издеваются. А что терять? Мне уж одна дорога.
— Я не предатель! И мы сами захватили каракку, без вас! Наша…
— Да? — Ля Буш даже не слушал. — Великолепно. По твоему, неожиданный удар по голове — признак хорошего тона?
Я промолчал. На это мне ответить было нечего.
— Хорошо. Перейдём к делу. Я не виню тебя в действиях капитана. Ты просто матрос. Сколько ты стоишь?
Вопрос застал меня врасплох. В каком смысле?
— Я предлагаю тебе жизнь. Ты можешь купить её. Поможешь нам вернуть наше по праву, я отпущу тебя. Есть согласие?
Он ещё спрашивает у приговорённого к смерти, не хочет ли тот отказаться от приговора!!!
Цену мне назначили. Пришлось платить. Француз хотел знать, сколько нас, сколько боеприпасов, где корабль. И я говорил.
Я врал, как грешник на исповеди. Сколько нас? Да пожалуйста. Девяносто шесть. Я ведь не врал, ровно столько нас было, когда мы расстались у Реньюона.
Есть ли оружие? А у какого пирата его нет? Разве что у того, который уже на виселице болтается, ему оно ни к чему.
Где корабль? Там, где и положено, где — то у острова. Точно не знаю.
А, второй корабль? А какой первый, «Морж»? Я рискнул, решив, что Лавассер не знает об исчезновении «Кассандры». Значит, второй отстал, вместе с половиной команды. Да, нас выходит, пока только сорок человек. Но ведь меня спрашивали обо всех людях Флинта, а не только о тех, что рядом. Прошу прощения, господин капитан.
