Мы, кажется, уже поняли и переболели. К водке был подмешан яд. Но есть еще не протрезвевшие, и вчера некий юноша многозначительно говорил мне: «Я не могу идти с Деникиным, он признал, правда, всеобщее избирательное право, но ничего не сказал про прямое»… Что ему ответить?.. Я не знаю, кто и когда будет избирать. Я не знаю, будем ли мы жить. О, конечно, чрезвычайки, эти единственно работоспособные учреждения, не смогут уничтожить миллионы людей. Но если теперь не победит труд и воля к жизни, если снова мы не вернемся на свои места, не займемся своим делом — легко и просто смерть закончит свой поход. Не все ли равно, как это будет именоваться — анархией или колонизацией нашей страны менее поддающимися чуме соседями — России больше не будет.
Сейчас не праздник, не воскресенье. Не надо ни флагов, ни музыки. Мы должны умыться, прибрать наш дом и работать, работать. Свят и прекрасен будничный труд, заря жизни, угрюмое утро первого дня понедельника.
Я знаю, что идеи сейчас не в моде и что лучшей агитации, чем сдобная булочка, не придумаешь. Со скептической улыбкой, как пристроившийся чиновник о студенческих годах, вспоминает Россия о своих давних разноликих снах: Русская правда, св. София, всемирная революция… Где уж… Вот хлеб по восьми рублей… И «буржуазная чернь» Крещатика торжествует. Открыты «Интимные» театры. В клубах «железка»[181]. В кондитерских пирожные с заварным кремом. У Ивана Ивановича снова дом доходный, у Аврама Исааковича снова «мальцевские»[182], у madame Софи — бриллиантовое колье. Снова жизнь! И они снисходительно благодарят освободителей, величественным жестом раскрывая бумажник и жертвуя в пользу Добровольческой армии стоимость одного ужина в «Континентале». Они не только считают жандарма крестоносцем, — они готовы крестоносцев принимать за жандармов. Полтора года тому назад, так же приветливо улыбаясь, они кидали цветы под копыта германской конницы. А заказывая стакан кофе русскому офицеру, милостью гетмана попавшему в лакеи «Франсуа», они мечтали о культурных сенегальцах. Россия, Франция, Германия, Украина, ах, не все ли равно. Скучная география. Главное — порядок!
Есть публицисты, которым на руку это торжество чрева. Они умеют использовать усталость и бездумье. Один из них, достаточно Киеву известный, торжественно освятил несложное credo обывателя: хочу кушать белый хлеб, ездить не на крыше, но с плацкартами, и спать, не ожидая любопытных посетителей. Все это было до февраля семнадцатого года, значит, надо восстановить былую Россию. Какое дело Ивану Ивановичу до разгрома отчизны, до Сухомлинова, до Распутина
