Нет, не молчат раненые музы. Средь бранных кличей еще громче звучат их вещие голоса, напоминая оглушенному миру о вечном торжестве звука, линии, слова. В моей руке не меч, только хрупкая свирель. Но великий ветер — не я — дует в нее, и грому подобен каждый стих. Из тесной формы в мучительном трепетании исходит дух, и от него становится в мире неуютно, жутко и радостно, будто вселенская вьюга захватила нашу исступленную землю.
Встают видения и кружат человека. Душный до смрада июльский день, и точно первые осенние листья, взметенные ветром, несущимся Бог весть куда. Люди — нельзя ждать! Зачем? Куда? Бегу! Ура! Красные флажки весной, воробьи, сумасшедшие гимназистки… Октябрьский ветер — «Совет», «Комитет безопасности» — куб, уб? Месяцы, как мгновения и как века. «Радио», и над миллионами сгрудившихся безумных людей — там, высоко — звездная буря.
Как смешны маленькие люди с жалкими аппаратами, с пухлыми истрепанными томами, которые пытаются определить направление четырех ветров и мнят себя еще вождями. Первая песчинка, занесенная ветром, ты впереди, но разве знаешь ты, доколе тебе лететь и где пасть? Где-то в аккуратном кабинете Лондона сидел над чертежами изобретатель танков, а в Башкирии косоглазые упрямые пастухи учиняли свой совдеп. Не все ли они исполняли непостижимую волю Того, кто бросил в воды Эфира и закрутил — вертись! несись! — нашу дикую звезду?
Я знаю — многие, куражась, падая и танцуя, верят, что они только стройно и ровно шагают к намеченной еще в таком-то году, еще на таком-то съезде цели. Они верстовыми столбами разметили небесный океан и хотят буйное дыхание яростного творца подчинить каким-то «директивам». Они мудры — о, да! Но двадцать веков тому назад, когда назаретский Плотник и кровавые варвары бросили в мир неистовый огонь, когда немыслимая Революция заметалась по площадям Рима, — многие уже кичились мудростью. Но не о них ли святой бунтарь, вспомнив путь в Дамаск, сказал: «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, то будь безумным, чтобы быть мудрым». Но современные Савлы и Павлы резолюциями, крохотными листочками ограждают себя от смерча. Они не знают благословенного безумия — они никогда, никогда не будут мудрыми!
