Помню, с каким ужасом смотрели тогда художники на этого требовательного критика. Их страх теперь разделяется всеми, ибо ученики г. Луначарского охраняют и насаждают российское искусство. Конечно, в официальных сообщениях говорится о намерениях пролетариата хранить «старое искусство» и даже «использовать» его, но… «много дряни там, иконы, бабы, яблоки»… И вот разрушают соборы, грабят дворцы, сжигают прекрасные усадьбы, покушаются на театры, на Третьяковскую галерею. Как может быть иначе. Ведь всем этим большим и малым «совдепникам» непонятно, неинтересно, а следовательно, не нужно никакое искусство.
Все мы читали это: в Курске запретили спектакли Гельцер[82] на том основании, что «танцы — буржуазное искусство», и напрасно это компетентное мнение оспаривали какие-то удивительно «развитые» меньшевики или бундовцы. Но я убежден, что в субботу вечером весь пленум курского совдепа с удовольствием взирает в кинематографе на «Кровавую страсть» или «Падших красоток».
В Москве несколько футуристов, слишком рьяно приспособляющихся к духу времени, зазвали к себе проходивший мимо патруль «советских войск». Но товарищи, послушав с минуту стихи, прервали их:
— Это скушно!.. У нас свой рассказчик есть, он нам про «Ойру»[83] расскажет!..
И пролетарская «Ойра» сменила все же недостаточно пролетарскую поэзию обиженных «поэтов революции».
В одном рабочем клубе рабочие потребовали вынести из помещения репродукции картин Левитана, Сурикова, Репина и друг.[их] как «буржуазные и бессодержательные». Оставить согласились лишь портреты Ленина и Троцкого, да «Апофеоз войны» Верещагина, последнюю с разъяснительной подписью: «Вот что сделали с русским народом англичане и Керенский».
Это не анекдоты, и я вовсе не хочу издеваться над пролетарскими ценителями искусства. Я просто еще раз указываю, что они не понимают, а значит, и не любят искусства прошлого и настоящего — зовут его «феодальным», «аристократическим», «буржуазным» — как хотите. Теперь иные молодые художники и поэты, члены различных «пролеткультов», сотрудники «Известий», «Знамени труда», «Анархии» надеются, что зато пролетарии оценят их «революционное» творчество. Напрасные мечты! Разве можно понять Пикассо, не пережив ранних примитивов, готической скульптуры, Греко, Сезанна и многого другого? Разве можно понять Белого[84], не пережив отреченных книг[85], Гоголя, Лескова, Достоевского, не зная Беме[86], Розенкрейцеров[87], Соловьева
