Разумеется, все это процесс эволюции системы – и тут отсутствие замысла и сценария, как ни странно, ведет скорее к общественному благу. Отсутствие массовых посадок и громко начавшиеся, но рассыпающиеся (не доходя до суда) дела против госслужащих не удовлетворяют массовое чувство справедливости (справедливость вообще, судя по всему, одна из уходящих «вещей века»). Но нельзя не признать, что сохранение более-менее вегетарианских внутриэлитных нравов является некоторым предохранителем от того сценария, который во всей красе можно наблюдать в Турции.
Ситуация, когда силовики вынуждены существовать в условиях дефицита кормов и постоянно бояться друг друга, является, разумеется, пародией на систему сдержек и общественного контроля, существующую в демократиях. Но это лучше, чем всевластие силовиков, не боящихся никого.
На такой войне, как та, которую мы наблюдаем, участники, во-первых, вынуждены демонстрировать минимальный служебный результат (грубо говоря, хотя бы показывать, что они делают свою работу – обеспечивают ход электричек или рост таможенных поступлений в бюджет). Во-вторых, все стороны конфликтов активно используют прессу. Мы привыкли называть это сливами и считать чем-то позорным для чести журналиста и издания. Но на самом деле такая публичность делает самих политических акторов зависимыми от общественного мнения – если всегда есть шанс, что твои коробки из-под обуви и картины покажут в выпуске криминальных новостей, поневоле задумаешься, не жить ли хотя бы внешне поскромнее, пока на должности, отложив постройку дворца с голубыми башенками на время после отставки.
Но эти позитивные последствия могут наступить только в случае, если война силовиков не выявит явного победителя – если не образуется новое суперведомство-каратель, МГБ 2.0, которое зачистит всех остальных и само не будет никого опасаться. К счастью, интересы безопасности системы (а не воображаемой «государственной безопасности») требуют сохранения равновесия, которое достижимо только сохранением конкуренции. Именно наличие победителя, а не война всех против всех, способно привести к тому, о чем часто спрашивают наблюдателей – к внутриэлитному расколу и планам переворота.
Заговор имеет смысл затевать в условиях, когда риски от него ниже, чем риски от проигрыша во внутривластной конкуренции. Иными словами, если есть один абсолютный победитель, а все остальные проигравшие, эти проигравшие и будут сговариваться между собой – хуже им уже не будет. Если никто явно не победил и никакой раунд не последний, а всем участникам есть что терять – планы силового захвата власти теряют свое обаяние. Поэтому неопределенность исхода борьбы верховная власть будет поддерживать всеми силами.
