Он стал в позу, раздул ноздри, потянул воздух, открыл рот...
И тотчас раздался совершенно безобразный, режущий ухо, пронзительный звук.
Я вздрогнул.
Но все же уловил, что этот жуткий крик вырвался не из горла Николая Бирюкова, а из окна - оно было распахнуто настежь.
- Кто это?
- Это? - Бирюков бросился к окну, повис на подоконнике. - Это розовый фламинго.
- Какой фламинго? - удивился я и тоже стал карабкаться на подоконник.
- Розовый.
- Почему?
- Вот чудак! У нас же здесь зоопарк.
Он подсадил меня.
Прямо под окном, в сотне шагов, за бетонным забором, за густым заслоном деревьев виднелась голубизна воды.
И было видно отсюда, как по всему зеркалу пруда - вдоль и поперек, стаями и поодиночке, поспешно и неторопливо - плыли птицы. Белые, черные, синие, зеленые, розовые. Птицы ныряли, били крыльями, галдели, пищали, свистели, крякали - и вот снова пронзительный, резкий звук перекрыл этот галдеж...
- Розовый фламинго! - восхищенно повторил мой сосед. - Во дает!
- Я никогда еще не был в зоопарке.
- Совсем никогда?
- Совсем.
- А пети-мети есть?
- Какие... пети?
- Ну, которые мети...
- А-а, - догадался я и вынул из кармана пятирублевку. - Есть.
- Так за чем же дело стало! - воскликнул Николай Иванович, соскакивая на пол. Он взял из моих рук бумажку, подозрительно глянул на меня: Откуда дровишки?
- Няня дала. Няня Дуня.
- Ах, няня? Ах, Дуня? - очень обрадовался Николай Иванович и, присев на корточки, стал поочередно выбрасывать свои башмачищи. "Ах, Дуня ты, Дуня..." - напевал он при этом,
Подумаешь. Я бы тоже так смог.
- Мы идем в зоопарк, - решительно заявил он. - Дети, любите животных, они ваши предки!
Дверь отворилась, и Маратик появился в комнате. Он нес граненый стакан, стараясь не расплескать, скосив на него свои черные глаза.
- Благодарю. - Николай Иванович, запрокинув голову, единым духом выпил воду. А оставшиеся капли, оттянув на затылке рубашку Маратика, вытряс ему за шиворот.
Мы бродили по зоопарку целых три часа.
Мы видели слонов - большого слона и маленького слоненка. Видели белых медведей - за каменной оградой, утыканной железными зубьями, в глубокой ямине; один там нырял в озерко, а потом выныривал, отдуваясь и фыркая, другой же баловался на бережку - мял и грыз автомобильную шину. Потом мы видели бегемота, но не всего бегемота, а только его глаза, которые помещались на шишечках, торчащих над водой бассейна, сам же бегемот целиком ушел в воду и ни за что не хотел вылезать, сколько его ни звали, сколько ни бросали ему булок и баранок. Видели полосатого тигра и полосатую зебру. Пятнистого леопарда и пятнистого оленя. Хвостатого павлина и хвостатого кенгуру. И крокодила, притворявшегося бревном, и попугая, обзывавшего дураками всех желающих...
