— Пиратству? Не юродствуйте, Роденко. Вы говорите так, будто мы связаны законами, которые эти людишки придумали, чтобы регулировать свои дела. Наоборот! То, что вы должны понять, это то, что теперь мы являемся единственной настоящей силой. Как вы думаете, что сделает капитан этого корабля, когда я пущу его корабль на дно? Побежит жаловаться правительству. Именно этого я и добиваюсь. И следующие корабли, с которыми мы столкнемся, будут военными, и тогда мы сможем довести нашу позицию до всеобщего сведения. Капитан этого парохода сам по себе не станет моим послом в Токио, но если стукнуть посильнее, то военные отреагируют быстро.
Роденко это очевидно смутило. Именно это он и подозревал. Капитан собирался повторить то же, что и в 1945. Пока что картина была неопределенной, но он мог представить, что вскоре весь японский флот соберется против угрозы, являемой «Кировом».
— Вы действительно стремитесь к этому, товарищ капитан? Вы снова ищете войны?
— А что, Роденко? Вы же не ждете, что это будет морской круиз? Мы вышли в море как военный корабль на службе нашей Родины. Мы уже дважды приняли брошенный нам вызов. И не справились только потому, что оказались здесь.
— При всем уважении… Разрешите говорить начистоту?
— Разумеется. Мне нужно знать, что вы хотите сказать.
— Вы точно уверены, что мы служим здесь нашей Родине?
Карпов пристально посмотрел на старпома, словно пытаясь понять, о чем тот на самом деле думает.
— Я понял, Роденко. Я так понимаю, вы не одобряете мои действия. Позвольте узнать ваше мнение. — Он сложил руки на столе рядом с книгами Федорова, с ожиданием, нетерпением и очевидной открытостью.
— Товарищ капитан… Если это действительно 1908 год, у нас нет никаких полномочий действовать здесь. Все наши действия могут иметь драматические последствия для всей будущей истории, и я полагаю, что они должны быть предельно осторожны. Вы заявили о себе во Владивостоке, и вскоре из Петербурга ответят, что ничего не знают о нас. Я полагаю, это было неразумно, и, более того, несколько претенциозно. Затем вы атаковали невооруженные торговые суда, что, несомненно, приведет к большим проблемам.
— Да, именно так и будет, товарищ капитан-лейтенант, — обращение к Роденко по званию вместо имени было явным намеком на то, что Карпов не проникся этими аргументами. — Я намерен именно привлечь внимание наших противников и показать им, с чем они имеют дело. Только после этого мы сможем предъявлять требования, к которым они станут прислушиваться.
