— Вы и мне собираетесь выпустить кишки? – голова от аромата масляных ламп стала пустой и звонкой. Каждое слово эхом отдавалось в ушах.
— Не знаю, - жрец неведомого бога моргнул, склонил голову набок, разглядывая пленника. - Я ещё не решил.
— Вскрытие покажет, - проворчал Рэм. – И молодая не узнает, какой танкиста был конец. Эх, мать моя женщина…
— Какая мать? – растерянно спросил старик. – Что ты говоришь, мальчик? Твои слова мне непонятны.
— Это слова бога, - злорадно сообщил Рэм. - Их без жертвы не понять.
— С тобой говорит бог? – жрец отшатнулся.
— Если любопытно, можешь выпустить мне кишки на алтаре, - хмыкнул Рэм.
Страх куда-то ушёл, в опустевшей голове стоял лёгкий звон. Рэм подвигал плечами. Тело казалось невесомым, как во сне. Сейчас он мог бы взять меч у стоящего рядом Ястреба так же легко, как отобрать конфету у ребёнка.
– Но тогда я уже ничего не смогу тебе рассказать. О моей матери, о боге, который нас сюда послал. Эх, и как далеко послал-то…
Рэм опять ухмыльнулся. Зрение странно расширилось, и сейчас он видел весь зал целиком. От ярко освещённого алтаря до укрытых во тьме углов, где притаились мохнатые пауки. Фигуры жреца в белом плаще и замершего сзади и чуть сбоку Ястреба отдалились, и Рэм наблюдал их со стороны, словно парил над ними в воздухе.
— Говори, - потребовал жрец. – Расскажи мне о боге.
Рука его нырнула в складки широкого плаща и вернулась со странно изогнутым жезлом. Это была изогнутая буквой «S» палка толщиной в запястье ребёнка. На одном, удлинённом конце буквы блестел металлический наконечник, заострённый до игольной остроты. Металл иглы серебристо блестел, и видно было, что его часто и тщательно полировали.
— Бог явился моей матери из пепла прогоревшего очага. Он не назвал ей своего имени, но она приняла его, как мужа.
Рэм услышал, как рядом судорожно вздохнул Ястреб. Старик в белом плаще поднял руку с изогнутым жезлом, и Рэм приготовился отобрать у жреца его оружие. Игольчатое жало глянуло ему в глаза, металл острия блеснул серебром.
— Когда моя мать родила, её отец велел забрать у неё родившихся близнецов, и бросить их в реку…
— Подожди, - слабым голосом прервал Рэма жрец. Рука его, прижавшая жезл к груди, дрожала. – Ты сказал, вас велели бросить в реку?
— Да. Нас положили в корыто и отнесли к реке. Но мы не утонули. Нас вынесло на берег, и мы лежали там одни.
— Как же вы не умерли? Ведь брошенные младенцы обречены на смерть, - глухо спросил Ястреб.
