– Сколько лет до начала большой войны? Той, что все уничтожит?
– А почему бы не уничтожить все? – Брайс залпом допил остаток джина и потянулся за бутылкой. – Может, как раз и надо все уничтожить. – Он достал бутылку и поднял взгляд на Ньютона, но тот сидел против солнца, и лица было не разглядеть. – Вы с Марса?
– Нет. По-вашему, у нас есть десять лет? Меня учили, что десять как минимум.
– Кто такому учит? – Брайс наполнил свой стакан. – Я бы сказал, лет пять.
– Этого мало.
– Для чего? – Джин больше не казался таким противным, даже теплый.
– Мало. – Ньютон печально смотрел сверху вниз. – Но вы, вероятно, ошибаетесь.
– Хорошо, три года. Вы с Венеры? С Юпитера? Из Филадельфии?
– Нет. – Ньютон пожал плечами. – Меня зовут Румпельштильцхен.
– Румпельштильцхен, а дальше?
Ньютон потянулся вниз, взял у Брайса бутылку и налил себе новую порцию джина.
– Вам не кажется, что этого может вовсе не произойти?
– Возможно, и так. Что помешает войне, Румпельштильцхен? Высшие инстинкты человечества? Эльфы живут в пещерах; вы тоже живете в пещере, когда не выходите к людям?
– В пещерах живут тролли. Эльфы живут повсюду. Они умеют приспосабливаться к исключительно трудным природным условиям, таким, как здесь. – Нетвердой рукой Ньютон обвел озеро, плеснув джином на рубашку. – Я эльф, доктор Брайс, и я повсюду живу один. Совершенно повсюду один. – Его взгляд остановился, уткнувшись в озеро.
Большая стая диких уток села на воду примерно в полумиле от берега; вероятно, усталые мигранты на полпути к югу. Они дрейфовали по воде, как воздушные шарики, словно были не способны двигаться сами.
– Если б вы прилетели с Марса, то оказались бы в одиночестве, это уж точно, – сказал Брайс, не отрывая взгляда от птиц; если это правда, то Ньютон похож на такую утку, только одну на всем озере, усталую путешественницу.
– Не обязательно.
– Что – не обязательно?
– Быть марсианином. Мне кажется, вы и сами часто чувствуете себя одиноким, доктор Брайс. Чужим. Вы с Марса?
– Не думаю.
– Из Филадельфии?
Брайс рассмеялся:
– Из Портсмута, штат Огайо. Отсюда это дальше, чем Марс.
Без какой-либо видимой причины утки на озере закрякали. Внезапно они взлетели – поначалу беспорядочно, но вскоре выстроились во что-то наподобие клина. Брайс смотрел, как они пропадают за горами, все еще набирая высоту. Он рассеянно подумал о миграции птиц, насекомых и маленьких пушистых зверьков, следующих извечными путями к старой прародине и новой смерти. Затем утиный клин чем-то напомнил Брайсу эскадрилью боевых ракет, виденную на обложке журнала много лет назад, и это вернуло его мысли к штуковине, которую он помогал строить сидящему рядом странному человеку, – к этой блестящей ракете, чьим предназначением, по идее, было исследовать, или фотографировать, или что там еще, во что сейчас, захмелевший на послеполуденном солнце, он отчего-то нисколечко не верил.
