— Понятно. — Я отвернулась от него.
— Расскажи мне о Джокере.
— Зачем?
— Мне любопытно. Какие дела вы вместе проворачивали.
Я руки за спину завела, со стороны могло показаться, что я небрежно навалилась на подоконник, но на самом деле я нервно вцепилась в его край. Подбородок вздёрнула, старалась глазами с Даниловым не встречаться.
— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать.
— Почему?
— Я не стану тебя веселить. Ты же можешь всё узнать, — с ехидством заметила я, — вот и узнавай. Я мешать не стану.
— Ты бы и не смогла.
Это пришлось проглотить.
— Возможно.
— Не смогла бы, Лиля. — Андрей вздохнул, улыбнулся снисходительно. — Все эти ваши провинциальные игры… Я восхищаюсь тобой, тем, как ты ловко всеми руководишь и всё организовываешь. Но твои мужчины, куда слабее. Я про Аштаева многое узнал, если бы не ты, быть ему бизнесменом средней руки. С чего он начинал-то? С пластиковых окон? — Данилов широко улыбнулся, потом вдруг прищурился, ко мне приглядываясь. — Но мне любопытно узнать о твоих дальнейших планах.
Я только головой покачала.
— Ты ничего не понял, Андрей.
— Правда?
— Я не строю империю, у меня нет планов покорения мира. Даже области. Я вполне довольна тем, что имею.
— Ну, если припомнить размер вашей области… Ещё бы ты не была довольна.
— Ты иронизируешь?
— Нет, что ты. Я же сказал: я тобой горжусь.
В его глазах была откровенная насмешка, что мешало верить его словам.
— И думаю, твой Горин всё отлично про тебя знает. Просто его это устраивает. Поначалу, возможно, твоя история с Джокером показалась ему неважной — ещё бы, когда такая фея в твоей постели и тебе благодарна, — а потом это стало выгодно.
— Я не банкомат, Андрей.
— Ты лучше, сладкая. Только к тебе нужно найти подход. Они все нашли, поэтому ты их терпишь.
— Это моя семья. Ты знаешь, что такое семья?
— Люди, которым нужно всё прощать?
— Можно сказать и так.
— И ты прощаешь? — Он пристально вглядывался в моё лицо. Наверняка, видел, что я нервничаю, и что недовольна его попыткой влезть мне в душу. — Ты прощаешь сестру, ты терпишь её выходки, я могу это понять. Племянника любишь… Но причём здесь Горин и Аштаев? Привычка?
Я окончательно разозлилась и выдохнула:
— Не лезь в мою семью. Свою заведи, и в ней наводи порядки. — Я от окна отошла, прошла к двери и без всякой надежды, зная, что она заперта, дёрнула за ручку. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с силами и снова к Данилову повернуться. — Тебе нужен Есин? Я скажу, что знаю, но это немного, поверь. А потом я уеду.
