Алексей подошел к матери, наклонился и поцеловал ту в щеку.
— Доброе утро, мама.
— Доброе утро, милый. — Она даже по щеке его ласково потрепала, как в детстве. — Ты сегодня не торопишься на работу?
— Решил дать себе маленькую поблажку.
— Правильно. Для чего нужны подчиненные, если ты сам за них все делаешь?
Алексей понимающе усмехнулся.
— Что-то мне подсказывает, что ты говоришь о Викторе. — Он налил себе кофе, торопливо сделал первый глоток, и тогда уже повернулся к матери, хотя и без того знал, что увидит ее с выразительно поджатыми губами. Виктор, зам Алексея, был сыном давней подруги Софьи Игнатьевны, и она отчего-то была уверена, причем с самого детства мальчиков, что из Вити толка не выйдет. Наверное потому, что его мать, с которой Софья Игнатьевна когда-то училась в театральном, бросила институт на третьем курсе, ради замужества и ребенка. И хотя они продолжали дружить все эти годы, Софья Игнатьевна считала этот поступок полным безумием и безрассудством, а уж когда отец Виктора ушел из семьи, оставив жене в память о себе только сына, невероятно на него похожего, Софья Игнатьевна на мальчике и поставила крест. От которого Виктор не мог ни избавиться, ни отступить, правда, не слишком и старался, куролеся и меняя женщин с легкостью, которой бы в свое время позавидовал и Казанова. Но он был толковым проектировщиком, и на все остальные его недостатки, не касающиеся работы, Алексей готов был закрывать глаза. Но его матери моральные устои этого мальчика, как она продолжала его называть, всё время забывая о том, что этому мальчику недавно исполнилось тридцать три, не давали покоя.
— Конечно, я говорю о Вите. Галя мне только в субботу говорила о том, что он собрался жениться, но я не верю.
Леша удивленно вздернул брови.
— Витька жениться хочет? Ну, если только ради тети Гали. В нем я подобного желания не замечал.
— Вот и я о том же.
— А ты из-за чего переживаешь? Опять с отцом поругалась?
— Он сказал, что не собирается приезжать на юбилей Ганина. Как тебе это нравится? Неблагодарный дикарь. Я убеждала Родиона включить в цикл передач сюжет о выставке в Питере, а этот негодяй, получив свое, даже не собирается в качестве благодарности ответить на приглашение. С какими глазами я появлюсь на юбилее одна?
— Ты можешь сказать, что отец переживает и сломлен разводом.
Софья Игнатьевна презрительно фыркнула.
— Как же, сломлен он. Не удивлюсь, если узнаю, что он нашел себе новую дуру, только ради того, чтобы поднять себе настроение. Твой отец — бабник, Алексей. Не будь таким.
