— Слушай, ты повёрнута на итальянцах, — вынесла она наконец вердикт. — Что странно, раз твой муж блондин.
— У меня воображение хорошее.
Ира пьяно рассмеялась, а Тамара снова веник бросила, руку в бок упёрла и упрямо выпятила нижнюю губу.
— Да я тебе серьёзно говорю. Я иногда как начну… — Резко махнула рукой. — Вадик даже не догадывается ни о чём. И это, кстати, и есть секрет долгого брака. Хорошее воображение жены.
— И о чём же ты мечтаешь?
— Иногда представляю на его месте Джорджа Клуни, — таинственным шёпотом проговорила Тома и сама же рассмеялась.
А Ира брови сдвинула, призадумавшись.
— А он итальянец?
Тамара ненадолго впала в ступор, после чего небрежно махнула рукой.
— Да чёрт их разберёт, актёров этих. А твой, твой этот на кого похож?
Ира в момент весёлость растеряла, мрачно посмотрела на бутылку и подлила себе ещё немного. Портвейн ей не слишком нравился, но это было лучше, чем ничего. Чем говорить о Лёшке на трезвую голову.
— На сволочь он похож. Очень-очень.
— Кто? — громогласно поинтересовался Вадик, появляясь в дверях кухни. Остановился, обозрел картину, и вмиг потемнел лицом, заметив на столе бутылку. То, как он метнулся через кухню и схватил её, стоило пересмотреть в замедленной съёмке, потому что в режиме реального времени Ира это разглядеть не сумела — моргнула, а Вадик уже с бутылкой в обнимку у окна. И глянул на них, как на растратчиц госимущества.
— Вы что, обалдели? Вы знаете, сколько она стоит? Да я сам на неё полгода смотрю и облизываюсь!
— А тебе для жены жалко, да? — тут же встала в позу Тамара. — Для меня жалко?
Ира же рукой на табуретку по соседству указала, а родственнику улыбнулась.
— Ты не смотри, Вадик, ты сядь и выпей.
Вадик, в быту Вадюша, проницательно прищурился, перевёл взгляд с лица жены на лицо родственницы, непонятно как оказавшейся на его кухне этим вечером, если вчера ещё была в Лондоне, и выдвинул вперёд круглый пухлый подбородок. А следом заклеймил их обеих позором:
— Вы пьяные.
Тома сразу перестала выказывать воинственность, скорбно поджала губы и виновато опустила голову.
— Пьяные, — покаялась она. Опустилась на стул, а Вадик со стуком поставил бутылку обратно на стол. Вид всё ещё имел грозный.
— Пьяница-мать — горе семье, — выдал он забитую тираду и отправился сменить рабочий костюм на удобные домашние джинсы и футболку. Отправился, нахально переступив через веник и совок.
А Тома голову рукой подпёрла и грустно посмотрела на Иру.
— Не дадим ему портвейна, он меня не любит.
