— Сереженька? — скорбно спросил меня бас. Это был крокодил-отец. — Поговорим как мужчина с мужчиной. Ты скоро нам сына вернешь?
— Слушай, папаша, — сказал я ему. — Если бы ты знал, как мне не до тебя. Отвяжитесь вы от меня на несколько дней со своим Геночкой.
— Как это отвяжитесь? — загорячился крокодил-отец. — Ты хоть соображаешь, что говоришь? Знаешь, что мы с тобой сделаем? Перед своей совестью ответим, а сделаем. Век свободы не видать — с запалом ответил крокодил и клацнул зубами.
Через час опять забренчал телефон. И я опять побежал к нему. В трубке пыхтение.
— Это ты, жулик? — спросила меня трубка голосом мамаши-крокодильши. — Мне мой старый все рассказал. Он, видать, с тобой слишком ласково разговаривал. Так теперь я тебе скажу, что с тобой будет.
Очень мне не хотелось с ней разговаривать.
— Знаете что?..
— Что?
— Подите к черту! — и брякнул трубку. Только успел отойти — звонок.
Тут уже я распсиховался и сразу заорал в трубку:
— Идите к черту!
А мне говорят:
— Спасибо за добрый совет. Наверное, я так, Сережа, и поступлю.
И короткие гудки. А я стою — обалдевший, удивительно неудачливый человек. Это ведь Танька звонила.
Что прошло, то уж не вернёшь
Провожу важный эксперимент: учусь управлять снами. Чтобы вовремя просыпаться. Получается неплохо. Честно говоря, вчерашний эксперимент был вынужденным.
Я до того закрутился со своими переживаниями, что совершенно не подготовился к опросу по физике. Эти опросы наша физичка придумала. С письменной частью — задачами — я еще справился, но устно отвечал так, что физичка уже после первых фраз выставила меня за дверь.
И вот на сон грядущий я задался целью: восстановить события опроса и… все переиначить.
Во сне я снова отвечал нашей нервной физичке. С открытым ртом она выслушала то, что я ей выдал, отвечая на вопросы. Потом поставила мне в дневник «отлично» и даже проводила под руку до двери. Я вернулся домой, лег на диван, взял в руки дневник и заставил себя проснуться. Открыл дневник, в нем — пятерка.
На радостях я решил позвонить Таньке. Танька выслушала мой рассказ, помолчала, потом сказала:
— Жаль, а я еще надеялась. Если по правде, мне не хотелось бы тебя терять, Соколов.
— Чудачка! — сказал я. — Зачем же меня, терять?
— Я неточно выразилась, Серега, — грустно ответила Танька. — Я боялась тебя потерять, в прошлом.
Раньше я думал, что если мы с Танькой расстанемся — умру. Но я не умер и больше никогда не позволю себе влюбляться. Пусть лучше меня любят другие, это пожалуйста. Но сам… Ни за какие коврижки.
