Он издал перхающий звук и свел колени. В нос шибануло вонью. Высокие материи пришлось оставить. Тогда лишь Привратник поведал мне жалкую истину: вот уже сутки вождь ни с кем не виделся и от руководства устранился. Он, впрочем, и не мог бы руководить, он невменяем.
Вечером пришел Кондом во главе делегации: страна ждет слова вождя. Этот напыщенный тупица глядит на меня сквозь очки в тонкой металлической оправе с такой строгостью, словно не его, а мои дипломатические рекомендации привели нас такому итогу. Он и иже с ним — о, эти нормальны. Их я понимаю насквозь. Не страна — они ждут слова хозяина. При создавшейся обстановке, при той, какую хозяин сам же и создал, они не могут действовать на свой страх и риск, они к такому не привыкли.
Пришлось объяснить, что я лишь лекарь. Не следовало создавать гигантскую систему целиком зависимой от жизни и здоровья одного человека. Мне жаль, что дело сложилось таким образом, но обещать я ничего не могу, медицина не всесильна. Поэтому советую не сидеть сложа руки (в надежде на то, что их владыка снова обретт человеческий облик, — добавил я уже про себя).
Чинуши отступились, но силовые линии всеобщего напряжения сошлись в пучок над моей головой. Кормило страны брошено, а перехватить его некому. Пациент мой завершил начатую другим больным чистку Российской империи с таким тщанием, что вытравил все способное к мысли и самостоятельным поступкам. Место вакантно, а кандидатов нет. Лечу я единственного, от которого можно потребовать действий.
Поздно ночью он зашевелился на койке, я привстал было с кресла, он скользнул по мне взглядом и потянулся к звонку. Привратник возник мгновенно. Сосо молчал. Привратник глядел на меня, я пожал плечами. Сосо, лежа на спине, поднял руку, опять тронул кнопку звонка.
— Я здесь, товарищ Сталин…
Сосо перевел взгляд на него, потом и голову к нему повернул и сказал голосом наказанного ребенка: срочно вызовите в Кремль Якира и Уборевича.
Из оловянных глаз Привратника закапали слезы: откуда вызвать, с того света? Вот что наш лучший друг-мерзавец Гитлер наделал с товарищем Сталиным…
Он глянул на меня, я кивнул.
— Слушаюсь, товарищ Сталин, — сказал он и вышел.
Если сей абсурд повторится — конец.
Но утром он сменил пластинку и стал убеждать меня вывезти его из Москвы. Гитлер послал диверсантов, составлен заговор, он не может в этих стенах… Я позвал Привратника, мы перевели его в старые палаты и распустили слух, что он в Кунцево.
