Тоска по Лондону | страница 15



Но голь на выдумки хитра. Приспособил телефон-автомат вблизи от дома. Куда и направляю стопы в живучих заграничных башмаках. Я вернулся в мой город, знакомый до слез…

Неяркое солнышко. Ветерок. Температура 50 по Фаренгейту или что-то там около 13 по Цельсию. Апрель. Долгая львовская весна. Набухли почки. А в Нью-Джерзи полыхает азалия, деревья в зелени, ветерок теплый…

Телефон звонит, хватаю трубку и отзываюсь: автомат тридцать три одиннадцать. Номер неверный, это пароль. Опекун работает на ОТС и может совокупиться с любым таксофоном. Привет, говорит, ты жив? Ты меня слышишь, спрашиваю. Опекун говорит — да. Ну, значит, жив. Договариваемся встретиться завтра «Пiд чортом», есть такое теплое местечко, там всякая пьянь общается с полезными членами и за выпивку продает сплетни. Полезные члены преображают сплетни в новости и перепродают уже по другой цене, а часть вырученных средств пускают в оборот в виде выпивки для всякой пьяни, чем и поддерживается кругооборот. Напоминаю Опекуну принести несколько лампочек, у меня одна осталась, куда сам иду, туда ее несу, на ней уже резьба стерлась (из комнаты в кухню, оттуда в туалет, потом опять в комнату… Даже грешную душу на таком пайке не держат. Опекун обещает не забыть.

В два ежедневный ритуал — встреча с Лучшим Другом (ЛД).

До двух времени предостаточно. Возвращаюсь домой. Полсотни шагов по тротуару, еще пятнадцать по кирпичной дорожке, она ведет к подвальной лестнице. Лестница врезана в сырую траншею между стеной дома и кирпичным эскарпом. Восемь ступенек вниз. Поворот направо. Дверной проем. Шесть шагов полутемным коридором. Поворот направо в темный коридор. И сразу справа дверь. Это моя дверь. Я люблю свою дверь. С нее я начал. Словно предвидел, что мне в этом склепе отсиживаться за нею до конца. Раньше здесь располагался водопроводчик. Его перевели в более светлое помещение на первом этаже, он давно канючил, и кстати перекинулась одинокая бабуся. Водопроводчик справил новоселье с собутыльниками в новой мастерской, а подвал достался мне.

До этого, сразу по приезде, жил у Опекуна.

Дверь я увидел на свалке. И сперва, конечно, не обратил на нее внимания. Господи, ведь всегда с первого взгляда пренебрегаешь тем, что впоследствии становится судьбой. Дверь слишком была велика. Она была грандиозна. «Двери Тимура». Я хмыкнул и двинулся на дальнейшие поиски. Но ничего больше не нашел. В тот же день, во время очередного кофепития, пожаловался ЛД на дверь Тамерлана. По-моему, это то, что надо, сказал ЛД. Что с того, что велика, можно обрезать. Не такие вещи обрезают. Было бы что. Поговорили о предметах, поддающихся обрезанию, о прозе, например, и я снова потащился на свалку. При вторичном свидании дверь произвела впечатление просто неизгладимое. Построена она была из мореного дуба. А, может, из мангрового дерева. Филенки украшены резьбой. Толщина дюйма полтора. От нее веяло правозащитой. Я это люблю. Мой дом — моя крепость, старуха. Мы с тобой пересидим любую осаду, а, старуха? Она кивнула. Наверно, после моих ста граммов.