Работа увлекала меня, как и его, но денег и свободного времени нам хватало на то, чтобы не забывать о нашем любимом увлечении — альпинизме. Современный метр с его снаряжением и научными методами подготовки сочтет наши экспедиции дилетантскими — я говорю об идиллических днях до первой мировой войны, — и, оглядываясь назад, я не могу не согласиться с ним. Дай какие задатки профессионалов могли быть у двух молодых мужчин, которые с помощью рук и ног взбирались на скалы в Кемберленде и Уэльсе, а затем, набравшись опыта, отважились на более рискованные восхождения в южной Европе.
Тогда мы не кичились безрассудной храбростью, внимательнее прислушивались к прогнозам погоды и учились относиться к нашим горам с уважением: не как к врагу, которого надо покорить, но как к сопернику, победа над которым дается в честной борьбе. И мы, Виктор и я, стремились в горы не из любви к опасности или желания добавить еще один пик к нашему послужному списку. Мы увлекались альпинизмом, потому что любили побежденные нами горы.
Их настроение бывало более переменчивым, чем у капризной женщины, принося радость и страх и ни с чем не сравнимое состояние покоя. Никогда не удастся объяснить тягу человека к восхождениям. Когда-то давно люди поднимались на вершины, чтобы достичь звезд. Сегодня же любой может купить билет на самолет и чувствовать себя владыкой небес. Но там он не испытает крепости скалы под ногой, не ощутит дуновения ветра на разгоряченном лице, не познает тишины, которая бывает только на вершинах.
В молодости лучшие часы моей жизни я провел в горах. Нас охватывало желание отдать всю энергию, все мысли, все свое существо, чтобы слиться с небом, это состояние я и Виктор называли горной лихорадкой. Виктор выходил из него быстрее меня. Он уже оглядывался вокруг, осмотрительный, осторожный, готовясь к спуску, а я все еще млел от восторга, захваченный грезами, суть которых не мог осознать до конца. Мы выдержали испытание, вершина принадлежала нам, но что-то еще, недоступное разуму, ждало нашей победы и над ним. Победа эта все время ускользала от меня, не давалась мне в руки, и интуиция говорила, что винить в этом я мог только себя. Это были хорошие времена. Прекрасные и удивительные…
Однажды летом, вскоре после моего возвращения из деловой поездки в Канаду, я получил письмо от Виктора. Он собирался жениться, причем в самое ближайшее время. Невеста казалась ему самой очаровательной девушкой на свете, и он спрашивал, не соглашусь ли я стать его свидетелем. Я тут же написал ответ, как водится, с выражением радости по поводу его решения и наилучшими пожеланиями. Сам убежденный холостяк, я мог лишь сожалеть о том, что домашний уют отнимает у меня еще одного, на этот раз самого близкого мне друга.
