Например, конец истории.
— Тёма, — тихо произнесла она, когда парень давно уже шёл по пшеничному полю, бежал, далеко. — Всё уже началось.
* * *
Деревянный стол лежал на полу перевёрнутый с поломанной одной ножкой. Ваза с цветами, некогда стоящая на нём, разбилась, и осколки поблёскивали в его глазах. Стулья тоже, поломанные, валялись в разных частях дома. Ему казалось, что то, что случилось здесь, произошло только что, ибо он хотел это повторить. Хотел это утром, но передумал к вечеру.
Всё изменилось.
Он прошёл в маленькую гостиную с перевёрнутым диваном и креслами, разбитым зеркалом над узким комодом, потрескавшимся камином, в котором раньше горел огонь. Это место показалось ему чужим, совсем другим, чем-то нереальным. Будто бы он здесь никогда не был раньше.
Подошёл к глухой стене.
— Memoriae[1], - прошептал он.
Стена в ответ не сказала ничего, а просто исчезла, раскрыв узкий проход вниз по глиняным ступеням. Он спустился, оказываясь на перекрёстке. То, что сжимал в руках, бросил в стену, и маленький белый шарик разбился. Из него вырвалась крохотная освещающая весь подземный переход белым сиянием бабочка и полетела налево, куда шёл и он. Он давно привык к запаху глины, сырой земли, а также к холоду.
Чем глубже он шёл, тем темнее становилось, но бабочка освещала место, не оставляя тёмных углов. До ушей дошёл голос, два голоса. И он свернул влево, оказываясь в просторном помещении, где в клетках из корней порхали бабочки и горело пламя, выходящее из рук тёмного юноши.
— Я это могу делать целый день. Это не тренировки, — недовольно бросил он сидящей на земле в свободной позе женщине, у которой выделялись ярко-голубые волосы, постоянно заплетённые в хвост. — Тебе стоит проявить фантазию. Мне скучно.
— О, смотрите-ка, кто пришёл внести тебе трудность, — оживилась женщина. — Ты слышал его, Рафел? Мальчишке скучно.
— Учитель? — было видно, что и парень рад приходу мужчины. — Какие вести сверху?
— Крам, оставь нас, — вместо ответа строго приказал Рафел.
Парень, услышав это, нахмурился, а в глазах заплясал огонь. Он ненавидел, когда Рафел гнал его, вёл с ним так, словно ему было десять. Ему давно перевалило за восемнадцать, но отношения к его персоне не изменились.
— Я хочу послушать, — произнёс он как можно сдержаннее. Языки пламени постепенно потухли, но рука парня всё ещё сияла алым, словно готова была пойти в атаку.
— Тебе нет дела до этой новости, — возразил Рафел.
— Разве я не имею права?!
