Ночь провертелась, утром в воскресенье плюнула на кухню и все дела, побежала в кассу кинотеатра. Купила билеты, — наверное, уж год не ходили, все у телевизора. И своему благоверному звоню, а трубку Сережка взял и сразу: «Мам, мы встали, а жрать нечего, ты чего?» «А ничего, — говорю, — сынок, в кино вон отец твой меня пригласил!» Он трубку отцу передал, а я: «Ты меня в кино вчера пригласил. Я уже пришла к кинотеатру, а тебя нет. Как это понимать, дружок?» Слышу — сопит в трубку, соображает, а у самой сердце частит: поймет он меня или уж вовсе мы доживаем? «Извини, — говорит, — за цветами в очередь стоял, сейчас буду!»
Приходим из кино — ребята обед сами приготовили. Чудеса какие-то начались, ей-богу! Может, верно все же про сорок пять, а?»
Зоя Андреевна уходила на пенсию. Мы ей желали здоровья, послушных внуков, покоя. Мы были молодые и беспечные, нам пятьдесят пять казались потолком человеческой жизни, потому что еще не знали, что такое тридцать. Зоя Андреевна тихо слушала нас, катала по столу хлебный катышек, улыбалась, а мы уже и забыли, по случаю чего сидим за столом, уплетали за обе щеки вкуснятину, принесенную Зоей Андреевной на работу, нас даже не беспокоило, что сами мы ни за что не испекли бы таких вкусных булочек и печенья, нам это еще было ни к чему.
Зоя Андреевна нас просто ошарашила:
— Почему-то всегда желают пенсионеру чего угодно, но только не того, чего ему хочется.
Мы опешили: а чего вообще можно желать пенсионеру, если у него все уже позади и его списали, как отработанный дизель?
— Пожелайте мне, девочки, любви! — сказала вдруг Зоя Андреевна.
Образовалась пауза.
— Ну, тогда я сама себе пожелаю любви! — лихо сказала Зоя Андреевна. — Едва вышла замуж — война. Муж с войны не вернулся. Одна воспитывала сына. Чуть свет бежала с ним в детсад, потом на работу. Чаще других была в редакции «свежей головой», у других дежурство по номеру ночью вызывало неудовольствие мужей. Мне нужны были отгулы, чтобы побыть с сыном, я дежурила и за них, жалея их, семейных. Сын учился в институте, я после работы в редакции шла в машбюро НИИ и перепечатывала чужие диссертации. Рядом с нашим домом открыли косметический кабинет, я с завистью смотрела на женщин, выходящих оттуда, — у меня никогда не было времени для себя. Как-то я прочла повесть, где женщина просыпалась, разбуженная солнечным зайчиком. Меня солнечный зайчик не будил никогда. Сейчас я буду ходить в кабинет косметики, делать маникюр и ходить в театры. Я стану принимать ванны со всякими бальзамами и травами — мне никуда не надо спешить. Я, наконец, поеду к подруге в Карелию, и мы с ней все лето проведем у нее на даче. Господи, я стану женщиной!
