VI
...Вот какое дело!.. А исправник донес, видно, начальству, что я к ссыльным ходил, да и полковник костромской тоже донес, как я за нее заступался, - одно к одному и подошло. Не хотел меня начальник и в унтер-офицеры представлять. "Какой ты, говорит, унтер-офицер, - баба ты! В карцер бы тебя, дурака!" Только я в это время в равнодушии находился и даже нисколько не жалел ничего.
И все я эту барышню сердитую забыть не мог, да и теперь то же самое: так и стоит, бывает, перед глазами.
Что бы это значило? Кто бы мне объяснил? Да вы, господин, не спите?
Я не спал... Глубокий мрак закинутой в лесу избушки томил мою душу, и скорбный образ умершей девушки вставал в темноте под глухие рыдания бури...
1880
Примечания:
Закуржавело - покрылось изморозью, налетом инея.
Из сдаточных - из сданных в рекруты, из рядовых солдат.
Боярыня Морозова - однофамилица героини рассказа, боярыня Феодосия Прокопиевна Морозова в XVII веке, в царствование Алексея Михайловича, несмотря на угрозы и пытки, сохранила фанатическую приверженность "старой вере".
Яшка
I
Жестокие, сударь, нравы...
Островский
...Нас ввели в коридор одной из сибирских тюрем, длинный, узкий и мрачный. Одна стена его почти сплошь была занята высокими окнами, выходившими на небольшой квадратный дворик, где обыкновенно гуляли арестанты. Теперь, по случаю нашего прибытия, арестантов "загнали" в камеры. Вдоль другой стены виднелись на небольшом расстоянии друг от друга двери "одиночек". Двери были черны от времени и частых прикосновений и резко выделялись темными четырехугольниками на серой, грязной стене. Над дверями висели дощечки с надписями: "За кражу", "За убийство", "За грабеж", "За бродяжничество", а в середине каждой двери виднелось квадратное отверстие со стеклышком, закрываемое снаружи деревянною заслонкой. Все заслонки были отодвинуты, и из-за стекол на нас смотрели любопытные, внимательные глаза заключенных.
Мы повернули раз и другой. Над первою дверью третьего корпуса я прочел надпись: "Умалишенный", над следующею -- то же. Над третьей надписи не было, а над четвертой я разобрал те же слова. Впрочем, не надо было и надписи, чтобы угадать, кто обитатель этой каморки,-- из-за ее двери неслись какие-то дикие, тоскующие, за сердце хватающие звуки. Человек ходил, по-видимому, взад и вперед за своею дверью, выкрикивая что-то похожее то на еврейскую молитву, то на горький плач с причитаниями, то на дикую плясовую песню. Когда он смолкал, а в коридоре наступала тишина, тогда можно было различить монотонное чтение какой-то молитвы, произносимой в первой камере однозвучным голосом. Дальше видны были еще такие же двери, и из-за них слышалось мерное звяканье цепей. Надпись гласила: "За убийство".
