На следующее утро обнаружилось, что детский клубок распался. Это был хороший признак, дети стали доверять своим спутникам, живость характера и избирательная память помогали быстро забывать неприятности и с неиссякаемым любопытством смотреть на каждый новый день, а ощущение безопасности придавало им уверенности. Митя спал в вполглаза: он расслабленно лежал под одеялом и наслаждался его теплотой, нежился на мягкой подушке, его лицо можно было бы назвать счастливым если бы не глубокая морщина между нахмуренными бровями. Не скоро, ой не скоро она исчезнет, не все смогла простить и забыть детская душа! Слишком много пришлось пережить, слишком много взвалилось ответственности на эти хрупкие мальчишеские плечи! Вика лежала на спине. На ее милом личике блуждала улыбка, было видно, что ей снится что-то очень хорошее. Миша, непонятно как, очутился на груди Колдуна. Он обнял его ручками, прижался щекой и так крепко спал, что из приоткрытого рта свисала ниточка слюны. Колдун боялся пошевелиться, чтоб не спугнуть прикорнувшего на его груди воробушка. Он лишь тихонечко поглаживал его по головушке и улыбался. Проснувшиеся бойцы ходили на цыпочках. Половина группы быстро собралась и отправилась к станции -помогать Виктору Григорьевичу наводить порядок, другая половина отдыхала и занималась повседневной работой: одни чинили одежду, другие чистили оружие.
***
Вскоре помещение заполнили вкуснейшие запахи. Малыши стали потягиваться, но сладкая нега не хотела отпускать их. Несмотря на то, что под одеялом было почти так же уютно, как и тогда, когда я просыпался рядом с мамой, я заставил себя встать и сесть за стол.
- Ну, лежебоки, просыпайтесь, пора завтракать, - сказал Соболь, расставляя тарелки.
Малыши сначала сели на топчане, принялись зевать, протирать глазки и потягиваться, потом их животики забурчали и потащили к столу. Тут же подсели Маленький и Васятка, а потом и Соболь, подавший Колдуну тарелку в постель. За столом дети вертели головами: за прошлый вечер они не очень хорошо рассмотрели помещение и сопровождающих, все вокруг было интересно, но чаще всего, конечно, они глядели на огромного дядьку, трескающего кашу из миски, похожей на тазик, ложкой, похожей на лопату.
- Что, нравлюсь? - улыбнулся великан.
Миша кивнул, восторженными глазенками рассматривая свою вчерашнюю лошадку. Могучие мышцы великана перекатывались под тельняшкой. На толстой, бычьей шее сидела, будто вырезанная из камня, голова. Грубые черты лица пугали и притягивали одновременно.
