При виде рисунков Боргер побледнел и рухнул в кресло. Его толстая нижняя губа затряслась, как студень на тарелке. Он что-то пытался сказать, но вместо бурной речи смог только выдавить из себя:
– Пожалейте, я такой же евгей, как и ви…
Фима не очень понимал, что происходит, поэтому терпеливо ждал, когда же коллекционер придет в себя и сможет объяснить причину столь ярких эмоций.
– Господин Газумовский, – наконец произнес он. – Все эти вещи находятся в этой комнате. Гендлег оставил их в залог.
– В отличие от меня, вам повезло.
– Шутите над стагым больным человеком?
– Совсем нет. Гендлер пообещал мне четыреста рублей, и я жду их по сей день.
– При чем здесь ваши деньги! Какая сволочь! Я отдал ему оггомную сумму за сокговища скифов, а он мне сунул подделку!
– Мне жаль, но я тоже не знал дальнейшей судьбы этих вещей.
В отличие от Боргера, Фима радовался такому исходу. Теперь, когда чудным образом нашлись его работы, их можно было бы выставить в салоне! Они будут прекрасным дополнением к миниатюрам.
Уже на следующий день директор выставочного салона «De Artist France» слезно умолял Боргера отдать работы Разумовского для выставки. Жадный и расчетливый старик долго сопротивлялся, приводил кучу аргументов, почему он не может и не хочет этого делать, но после обещанной ему кругленькой суммы все же любезно согласился с условием, что у всех предметов будет усиленная охрана. Придав своей коллекции особую статусность, он прекрасно понимал, насколько вырастут в цене эти вещи после показа. Именно так и случилось.
С появлением новых украшений на выставке Париж охватило немыслимое волнение. Снова народ хлынул нескончаемым потоком посмотреть на произведения гениального самоучки, особенно после того, как секция декоративного искусства Салона французских художников за «Золотой саркофаг» присудила Ефиму золотую медаль. Невиданное дело! Впервые росcийский ювелир был удостоен высочайшей награды! К европейской известности присоединилась мировая слава! И вновь восторги, интервью, позирование перед фотоаппаратами, встречи, приглашения!
После выставки следственная комиссия вернула Ефиму рисунки, эскизы и документацию по скандальной тиаре, оплатила купейный проезд до Одессы и распрощалась с гением. Процедура передачи происходила в Лувре, поэтому директор не мог не воспользоваться случаем и не задать давно волновавший его вопрос. Как только они зашли в кабинет, Кемптон разложил перед Фимой колье и серьги филигранной работы.
