– Вот и настал мой звездный час, – радовался Фима. – Как они не понимают, что если уж мастер один раз что-то сделал, то второй раз сработает еще лучше.
Лучше Ефим делать не стал, а сделал все точно так же, как и в первый раз, включая крошечный дефект на подбородке воина. О нем знал только он. Повторить погрешность, не видя тиары, означало раз и навсегда закрыть тему авторства.
Наконец-то расследование скандального дела закончилось, и Клермон-Ганно смог отправить отчет в Министерство народного просвещения. В нем он подробно описал проведенные мероприятия и выводы, из которых следовало, что тиара не является древним артефактом и была сделана по заказу частного лица, а значит, ее нельзя считать подделкой, потому что это и есть оригинал. Все это лишало вымышленную корону Сайтаферна исторической ценности, но художественная ее ценность была огромной! Ее можно смело назвать произведением современного искусства высочайшего уровня.
Уже на следующий день результаты расследования были опубликованы в центральной прессе. С первым номером газеты малоизвестный ювелир-самоучка превратился в национального героя Франции. Теперь, с точностью до наоборот, все подозрения и насмешки обрушились на Лувр. Дирекцию подозревали в сговоре с мошенниками, а особенно выходца из Одессы эксперта Рейнаки.
Что началось в Париже! На первых страницах печатных изданий красовался Фимин портрет. Все жаждали взять у него интервью, пригласить в гости или просто поговорить. Гению посыпались предложения: заключить долгосрочный договор на эксклюзивную публикацию фотографий его работ, мировое турне с тиарой, сделать украшение для киноактрисы, открыть сеть ювелирных магазинов и даже назвать в честь тиары лекарство от инфлюэнции. Его боготворили, снимали перед ним шляпу и просили автограф.
– Что тиара! Вот если бы вы видели мой саркофаг! – не переставал повторять корреспондентам Фима.
Как и все одаренные люди, Ефим был далек от коммерции, поэтому не проявил интереса ни к одному из поступивших ему предложений. Клермон-Ганно, видя, как Фима без всякого сожаления упускает одну возможность за другой, отдал все его работы в только что открывшийся в центре Парижа ювелирный салон. Заполучив изделия от Разумовского, салон расцвел, популярность заведения взлетела до небес. Все было распродано с баснословной прибылью, которую, естественно, получили организаторы. Виновнику ювелирного переполоха досталась неплохая сумма по одесским меркам, только и всего.
