Её он почти проглядел. Ну, точнее заметил краем глаза, подивившись, что нужно в ночной час в Храме этой одетой в мужской костюм девице, но не признал. А потом вдруг как молнией ударило – это же его наречённая. Во даёт, девка! Неужто с кем другим сговорилась обвенчаться? Оккар почувствовал, как долг, который он себе уже простил, замаячил снова, а дополнительные сто тысяч наоборот подёрнулись дымкой и стали исчезать… Ну нет, – подумал он и решительно направился к ней.
Нет, вы только посмотрите! Куда девался этот тупой овечий взгляд? Словно невеста его – оборотень: днём глядит овцой, а ночью – волчицей. И, надо признать, волчицей ей куда лучше, хоть на человека похожа. А в этом мужском наряде, бесстыдно облегающем тело, как ни парадоксально, даже на женщину смахивает, и куда больше, чем в том унизанном рюшечками и бантиками платье. Вот только обожание из взгляда куда-то подевалось, и, несмотря на то, что ещё днём чувствовал себя этим самым обожанием униженным, теперь он почувствовал себя почти обворованным. Что ни говори, но преданно смотрящая в рот жена куда удобнее, чем эта упирающаяся дикарка. Ух, слониха! И ведь специально наступила, вон как скалится и глазами сверкает. Вот показала бы она своё истинное лицо днём, просил бы не сто тысяч, а в два раза больше! Хотя определённый шарм в ней вот такой всё же есть… на любителя. К коим Оккар совершенно не относится.
– Обвенчайте нас! Прямо сейчас! – приказал он настоятелю, и по глазам понял, что сейчас тот откажет. Просто чтобы продемонстрировать свою власть. Ну и потому, что глубоко в душе ненавидит и боится колдунов, даром что служитель Пяти, а колдуны – это всем известно, дети Тёмного. Ненавидит, боится и люто завидует, ведь, положив всю свою жизнь на служение богам, только и может, что проводить обряды, а любой мальчишка, отмеченный благодатью Тёмного, даже без обучения, даже ни разу не посетив храм, способен творить чудеса.
И тут словно сам Тёмный встал рядом – Оккару показалось, что он даже какое-то дуновение у плеча ощутил. И всё переменилось.
– Хорошо, пойдёмте, – сказал настоятель, а его, Оккара, невеста запаниковала, хоть и не сразу. Сначала она ещё пыталась что-то сказать, а потом задышала часто-часто, как выброшенная на берег рыба, и таким животным страхом от неё повеяло, что не склонный к утешению истеричных барышень колдун всё-таки сказал:
– Не бойся.
Разумеется, не помогло.
Тёмный не только помог, но и славно подшутил. Оккар даже мысленно поаплодировал тому и поклон отвесил, хотя, положа руку на сердце, хотелось выругаться. Но кто же ругается в ответ на особую божественную милость?
