— Да, ты прав. Не станет. Пожалуй, не пойду к Павлушке.
Семейка подарил полушалок, предназначавшийся Ираиде, матери, а бирюзовые серьги жене брата, которая минувшей зимой родила младшенького, Алексашку.
Начались для Семёна горькие, тоскливые дни. Первое время он места себе не находил. Вечерами уходил на берег Пинеги, и ему казалось, что его Ираидушка, незримая, бесплотная, рядом с ним. Он ощущал её дыхание, лёгкий шорох шагов, шелест развевающегося сарафана. Потом с горечью убеждался, что всё это мираж, самообман.
В конце концов Семейка отказался от таких прогулок, силился прогнать из мыслей своих образ несостоявшейся невесты. Он стал угрюм, замкнут, неразговорчив. Весь отдался работе по хозяйству, помогал брату срубить хлев, раскорчевать участок под огород. Иногда говорил отцу:
— Тяжко мне, тятя. Ох как тяжко. Убежал бы с этой Пинеги на край света. Отпусти меня на службу к Воскобойникову. Понравился я ему. Буду плавать по Студёному морю и в плаваниях скорее горе своё забуду. А здесь каждый кустик, каждая тропка напоминают мне Ираидушку. Эх, какую девку изверги сломали.
Семён избегал поездок в волостное село, даже в храмовые праздники, когда проходила церковная служба. Он опасался встреч во время богослужения в храме с Ираидой, её мужем и свёкром. Ограничивался посещением своей деревенской часовенки. Сюда изредка наведывался из села старенький отец Феодосий, чтобы совершать требы и провести краткую литургию. Семён получил от него строгое внушение за то, что раб Божий не посещает церковной службы.
— Виноват, батюшка... — ответил Семён и запнулся.
— Знаю, знаю, что тревожит сердце твоё, сын мой, — сказал хриплым баском старый священник. — На всё воля Божья. Положись на милость Всевышнего. Будет ещё у тебя большая радость в жизни. Только молись усердно и Бога не забывай.
Старый священник размашисто перекрестил Семёна и протянул руку для поцелуя.
2. БЫВАЛЫЙ ЧЕЛОВЕК РАССКАЗЫВАЕТ
Отправиться в Архангельск, чтобы поступить на службу к купцу Воскобойникову, Семейка никак не решался. Жалко было покидать родительский дом, отца с матерью, родную деревушку на Пинеге. Хотя мысли такие и не раз приходили в голову. Об Ираиде старался не думать, всячески избегал встречи с ней. До села, где обитала семья Двиняниновых, не было и десятка вёрст. Поговаривали, что Власий богател, часто наведывался в Холмогоры и Архангельск, где у него какие-то дела с тамошними купцами. А Ираида живёт затворницей, на людях появляется редко. Детей ей Бог пока не дал, хотя уже шёл третий год её замужества.
