Как могут нежные девичьи руки изготовлять средства, причиняющие людям мучительную смерть, а потом, как ни в чем не бывало, дарить ему ласки! Какое невообразимое лицемерие!
Едва катер пришвартовался у причала, как Уинтер поспешил на доклад к капитану Черри.
Нервно шагая из угла в угол по приемной своего начальника, он проклинал "дурацкие церемонии" и продолжительные разборы, которых строго придерживался пунктуальный капитан. Наконец, когда со всеми служебными делами было покончено, Уинтер с ближайшего телефона позвонил к Лиле. Он хотел немедленно назначить встречу и потребовать от нее объяснений.
По домашнему номеру никто не ответил. К служебному подошел Джек О'Келли.
Нет, он не может вызвать мисс Тейлор, она слишком занята и освободится очень поздно. Может быть, ей что-нибудь передать? Не надо? Разговор личный? Ну что ж, пусть тогда мистер Уинтер позвонит завтра.
Лейтенант в сердцах швырнул трубку на рычаг.
Он не знал, куда себя девать. Ни чтение, ни музыка не отвлекали от беспокойных дум. Мысль о разрыве с Лилой была для него невыносима, но он ясно представлял, что не может связать свою жизнь с женщиной, работающей там, где зверски уничтожают людей.
Не зная, как разрубить этот узел, Уинтер решил ничего не предпринимать до объяснения с Лилой. Там дело покажет. Но ожидание в одиночестве становилось невыносимым. Чтобы развеяться, он вышел из дому и направился вдоль набережной.
Городок, затих. Только кое-где прогуливались парочки да около ярко освещенного портового ресторана было оживленно. Оттуда доносились звуки джазовой музыки.
Уинтер зашел "на огонек" и, выбрав в углу свободный столик, заказал виски. Желая хоть как-нибудь забыться, он отодвинул рюмку, взял объемистый бокал и, наполнив его крепким напитком, выпил, ничем не закусывая, один раз, потом другой...
На душе стало веселее. Уинтер огляделся. Посередине зала, за двумя сдвинутыми столами, расположилась шумная компания. Верховодил там чернявый молодчик могучего телосложения. С виду он походил на вышибалу или гангстера и только по небрежно распахнутому морскому кителю с погонами было видно, что это офицер.
Развалившись на стуле, он потягивал виски и громко рассказывал что-то, видимо, не совсем цензурное. Его собутыльники расположились вокруг в самых "живописных" позах. Один даже ухитрился забросить ноги на спинку стула своего соседа.
Время от времени, когда чернявый изрекал особенно сальную пошлость, зал вздрагивал от взрывов хохота подвыпивших моряков.
