— Да, мама. Я буду осторожен. Не беспокойся.
— Когда уходите?
— На днях, мама. И я прошу, не оставляй Эльзу одну. Для неё это первое испытание ожиданием. Да что тебе говорить, ты ведь всё прекрасно понимаешь.
— Да, сынок. Твоя мама ещё не забыла, как ждала отца, а потом и тебя. Береги себя, Эдвард!
— Ты мама тоже, береги себя и… Эльзу!
Элизабет ничего не ответила. Она лишь взглянула ему в глаза, и он понял, что она хорошая мама, гордая мама и любит его по-прежнему сильно, но так просто не сдастся на милость молодой красивой сопернице. Тем не менее, она мама моряка и поступит праведно — возьмет Эльзу под опеку. Он понял это по её взгляду. Элизабет поцеловала его в лоб и они расстались. Молодожены же, как это и положено в первые месяцы совместной жизни, слились в единое целое и провели очередную бурную ночь.
Утром Бест, прикрывая рукой самостоятельно зевавший из-за недосыпания рот, примчался на своем «Форде» к бетонному плавпирсу, где был ошвартован атомоход. На причале в парадной форме стояли его подводники в прежнем полном составе. Никто не покинул экипаж, о чем и доложил ему старпом. Бест подошел к строю и вместо общего приветствия, поздоровался с каждым членом экипажа за руку. Этим жестом он показал, что, как и прежде, они вместе и любые задачи им по плечу. Начальство так же оценило этот жест и безусловно было довольно им — капитаном Эдвардом Бестом. Провожать экипаж в поход, помимо их непосредственного начальника кэптена Джеймса Бредли, прибыл и новый директор разведки ВМС США адмирал Фредерик Халфингер. Как только его немецкую фамилию озвучили на причале, связист в свойственной ему манере заметил Дюреру:
— В вашем полку прибыло, господин Фюрер.
— В море сочтемся, крысолов, — парировал Дюрер.
Механик, он же главный ядерщик, не на шутку задумался — чтоб ему такое учудить этому ненавистному связисту, раз уж тот остался в экипаже. Меху, по-прежнему, не нравились намеки связиста. К тому же было непонятно немецкая фамилия у адмирала или норвежская. Может быть датская? Хотя какая разница — все они были защитниками Соединенных Штатов. Но связиста надо проучить — механик знал это точно. Так же точно, как он знал — случись что, и он первым бросится спасать это явление природы и неудачных родов, этого, черт бы его побрал, связиста-крысолова.
Уходили в океан тихо, без пышных проводов. Но, несмотря на секретность этого похода, на одной из возвышенностей береговой черты пролива Худ, можно было заметить скопление народа — человек пятьдесят, не менее. В бинокли, переходящие из рук в руки в ходовой рубке, подводники с «Гоуст» высматривали своих жен и детей, махавших им руками и платками. Один из платков был ярко синего цвета и принадлежал жене капитана. Бест не выпускал из рук свой бинокль — он нужен был ему для работы. Но эпизодически и он поглядывал на возвышенность, отыскивая среди провожающих свою любимую жену. Она стояла обособленно, рядом с рослой женщиной, в коей Бест без труда узнал свою мать, и махала ему своим платком.
