— В былые времена, — заявил как-то после немалого количества выпитого пива один приятель Итана, писатель, — все хотели стать романистами. Теперь все хотят стать сценаристами: то же самое, за исключением меньшего объема работы и в разы большей оплаты.
Все это озадачивало Итана, который раньше редко думал о деньгах. Заработка его отца на поприще государственного защитника хватало, чтобы оплатить их тесную квартиру на площади Вашингтона. Его мать работала учителем на замену, хотя не очень ладила с детьми. Средняя школа «Стюверсант», конечно же, была бесплатной, и слава богу, его туда приняли. Летом нашлись деньги, чтобы отправить его в лагерь, а затем он поступил в Школу изобразительных искусств на бюджет. Его родители ругались из-за денег и не только, и были несчастны до тех самых пор, пока его мать не оставила отца ради невысокого полненького педиатра, к которому ходил Итан. Оба родителя Фигмена казались слегка богемными, прежде всего потому что были неряшливы, как и их дом. Он чувствовал, что не должен так обвиняюще думать о них, но ничего не мог с собой поделать.
В основном Итан чувствовал к ним некоторую неприязнь из-за ссор, которые наблюдал все детство. Хотя, конечно, те же ссоры заставили его углубиться в себя, где он в итоге нашел Фигляндию, свой дом вдали от дома. Сначала создание мультфильмов стало его любовью. Любовь была целью — делать то, что любишь! Что может быть лучше? И что тут общего с деньгами? Видимо, все. Тогда Итан знал, что если ты голодающий художник, то тебя все считают неудачником. Даже если твои работы неимоверно хороши, никто в это не поверит. Потому что если они действительно так хороши, то их бы уже кто-нибудь нашел.
Но мир «Дрексель Бернхэм» не связывал искусство и деньги. Тут интересовались только деньгами, и в данный момент это казалось чем-то новым, необычным, свежим. Казалось, что умно и логично отделять мясо от картофеля на тарелке или вообще разложить по разным блюдам. Сегодня здесь, в офисах, он следовал за помощником Гила по коридорам, слыша свист факсов, стон вылезающей из них бумаги и грохот принтеров. И теперь, в прохладной безмятежности офиса отца Эш, Итан мог опуститься на гладкий кожаный диван и проспать несколько часов.
— Не знаешь, что делать дальше? О, мне трудно поверить, — любезно ответил Гил, а затем протянул руку и приподнял одну из стальных сфер, висящих на струнах, на маятнике Ньютона. Шар щелкнул, ударился о другой и поднял в воздух шар на другом конце. Два человека бесстрастно наблюдали за обыденным проявлением действующих законов физики.
