— Понимаю, почему вы к этому так относитесь, — сказал Итан. — Я просто хотел, чтобы она знала: я думаю о ней. Мне показалось, что важно донести это до нее.
Он выпрямился на скамейке и заявил:
— Я должен сам принимать решения о том, как поступать.
— Думаешь о ней, — повторила Эш. — Ну что ж, по-моему, так и есть на самом деле.
Затем она сказала:
— Мне кажется, Кэти немного свихнулась — помните, как Жюль описывала ее поведение в кофейне? — и теперь она и правда верит в собственный рассказ о случившемся. Так объяснил Гудмену доктор Спилка. Разве он не так сказал, Гудмен?
— Не знаю, — замялся Гудмен.
Суд был назначен на 18 октября, и до конца учебного года все они могли говорить только об этом. Президентские выборы — унылый Джеральд Форд против разбитного Джимми Картера — оставались второстепенным, по большей части забытым драматическим сюжетом, а главным вопросом была дата предстоящего вынесения приговора Гудмену и промежуточная важная дата возобновления процесса после перерыва. Он готовился вместе со своим адвокатом и двумя помощниками адвоката; всей этой подготовкой они его замучили. Но никто не понимал, до какой степени Гудмен по горло сыт всем этим и почти ни на что большее не способен. До какой степени он испуган. Или в какой мере верным было нечто иное: может быть, он чувствовал себя виновным. Кэти была сильной и убедительной, но Жюль не могла ухватиться за ее слова. Если бы она за них ухватилась, если бы действительно их запомнила и впитала, то все равно держалась бы поближе к «Лабиринту», к Гудмену. Родные считали его совершенно невиновным, в этом вообще никто не сомневался. Они разговаривали с Кэти, так же как Итан и Жюль. Но Итану и Жюль, хоть они с ней и поговорили, было всего по шестнадцать лет. Они не понимали, что надо делать или хотя бы какие именно чувства испытывать. Слова Кэти тревожили и шокировали, но убеждения семьи Вулфов имели собственный, более значимый вес.
В квартире Вулфов все озабоченно приглядывали за Гудменом, понимали, что он весь выжат как лимон, и говорили друг другу: «По крайней мере, он еще ходит к доктору Спилке». Как будто этот психоаналитик, которого они в глаза не видели, может его выручить. Даже когда Эш в один апрельский четверг во второй половине дня услышала на автоответчике Вулфов сбивчивый голос доктора Спилки, она не встревожилась.
— Ал-ло, это доктор Спилка, — произнес он официальным тоном. — Сегодня Гудмен не явился на нашу встречу. Мне бы хотелось напомнить вам о моем правиле: отмена за сутки. У меня все. Хорошего дня.
