— Все происходило не так, как он говорит, — сказала сейчас Кэти, врубая соломинку в лед своего «Таба», как маленькую кирку. — Это случилось так, как я рассказала. Я бы не стала придумывать.
Она куснула ноготь, и тонкий слой кожи отделился, отшелушился. Что она сделает с ним сейчас, когда он у нее во рту? Выплюнет в салфетку, как хрящик? Нет, она его съела, как будто изнывала от желания самой себя.
— Я тебе, конечно, верю. Но мне кажется, что он тоже не стал бы выдумывать, — сказала Жюль.
Кэти Киплинджер глянула через стол. Кэти созрела, а Жюль — ребенок, лучшая подруга красивой и измученной девушки, пришедшая сюда, чтобы выполнить ее поручение.
— Почему ты так думаешь? — спросила Кэти. — Он жульничал в школе, ты же знаешь, еще когда готовился поступать в колледж. Списал работу у другого мальчика. Спроси его самого. Именно поэтому ему пришлось перейти в другую школу. Его заставили уйти.
— Я все об этом знаю, — сказала Жюль.
У Кэти был отчетливо хрящеватый нос; хотя сейчас она не плакала, глаза ее покраснели, потому что она много плакала в течение шести недель.
— Честное слово, Жюль, — сказала Кэти. — Ты как будто вообще ничего не знаешь. Ты просто так запала на него, на Эш, на старых добрых Бетси и Гила. Думаешь, все они спасли тебя от глупой и скучной жизни. Но, в отличие от тебя, я не презираю своих родственников. Я их действительно люблю.
— Я не презираю своих родственников, — кротко ответила Жюль, потрясенная, разоблаченная. Слова позорно застревали в горле.
— Родители прекрасно ко мне относились, — сказала Кэти. — И Трой тоже, хотя сомневаюсь, что он долго пробудет рядом. Я бестолковая, и он это знает. Не могу сосредоточиться. Лью слезы. Подружка из меня так себе. Все учителя в Найтингейле ведут себя очень тактично, но меня этот случай изменил. И теперь я другая.
Она наклонилась вперед и продолжила:
— Гудмен грубо вторгся в меня, Жюль, ты меня слышишь? Я была не готова, я была сухая. Ты вообще понимаешь, о чем я говорю, — сухая?
Жюль быстро кивнула, в то же время подумав: погоди-ка, а я правда знаю, что это значит? Она как бы и знала, и не знала. Секс и выделения все еще существовали для нее в наполовину осознанном виде. Таились, как свет под дверью или, скорее, как вода, льющаяся под дверь. Скоро она покроет весь пол, но этого еще не произошло.
— Я была сухая, и было больно, по-настоящему больно, — рассказывала Кэти, — и я крикнула, чтобы он остановился, а он знаешь что сделал?
