— И где же это будет?
— Ты просто посылай открытки по адресу: Итану Фигмену, Дуплистое Дерево номер шесть, Белкнап, Массачусетс, ноль один двести шестьдесят три.
— Красиво звучит, — ответила Жюль, живо представив себе, как Итан в своем дупле греет себе чай на огне, облаченный в стеганый атласный халат с малиновым отливом. В этом образе он превратился в некоего мохнатого лесного зверя из книги К. С. Льюиса, все же сохранив характерные черты лица Итана.
— А что, если дела не наладятся? — спросил Итан. — Об этом я и правда никогда не думал. В «Лесном духе» я всегда был таким, знаешь, странным на вид анимационным малым, веселым толстячком, крутящим косяки, а все остальные понимали, что дела мои, в общем, хреновые. Да я и сам это знал. Смотришь вечерние новости, сидишь с папашей перед телевизором, поедаешь бифарони. Но мы с тобой и все наши знакомые — мы были слишком юными, чтобы различать детали. Сонгми, вся эта фигня. Нас как бы потеряли из виду.
— Точно.
Жюль едва ли приходило в голову, что другие люди не потерялись из виду. Она не знала, каково это — попасть в настоящую драму. Делать что-то важное. Быть храбрым. Храбрость — до чего же невообразимая мысль.
— Не могу решить, хорошо это или плохо, — сказал он. — Определенно хорошо в той части, что мы остались в живых. Я не умер бессмысленной смертью в Ханое — наверняка же мог бы случайно выстрелить в себя из своего эм шестнадцать. С другой стороны, плохо, что мы лишились опыта. Понимаешь, о чем я? — спросил Итан, вдруг приподнявшись в темной берлоге. К его волосам прилипли пушинки от ковра, словно налет снега, упавшего туда, когда он на мгновенье высунул голову из Дуплистого Дерева номер шесть, чтобы посмотреть, какая погода на улице.
— Опыта? — переспросила Жюль.
— Ну да, его тоже, но и еще кое-чего, — сказал Итан. — Прозвучит претенциозно, но я хочу поменьше думать о себе.
Он сделал паузу и взглянул на нее, ожидая реакции.
— Не совсем тебя понимаю.
— Я хочу поменьше думать о том, чего мне хочется и что я упустил. Я хочу думать о других вещах — других людях вообще в других местах. Я так устал от всех этих ироничных шуточек, понятных только посвященным, от воспроизведения строчек из телешоу и книг. От всего… очерченного мира. Мне нужен безграничный мир.
— Безграничный мир, — повторила Жюль по той лишь причине, что именно такие вещи они говорили друг другу, считая это остроумным. Как раз такие разговоры Итану, как он уверяет, больше не нужны.
