Черт, кажется, кому-то нужно прикусить язык. А вдруг теперь Рафаэль выскажет Тине свое «фе», и она окажется виноватой. Хотя что значит — окажется, она на самом деле будет виноватой!
— Правильно, — сказала Маша, — давайте поговорим, кто как к кому относится и кому от кого нужно подальше держаться. Это же так интересно! Не то что отвечать на мои вопросы или рассказать мне, что на самом деле происходит.
Рафаэль, который (Маша была почти уверена) уже был готов сорваться с места и бежать выяснять отношения с Тиной, снова опустился на кровать рядом с нею:
— Ладно. Задавай свои вопросы.
— Хорошо, вопрос номер один, — она смотрела прямо ему в глаза и надеялась, что так он точно не сможет ей соврать. — Морис — это и есть Лунный рыцарь?
Рафаэль вздохнул:
— В каком-то смысле, да.
Маша задохнулась от гнева. В каком-то смысле! Прекрасно. Теперь ей наконец стало все понятно!
Спасибо, Рафаэль, разъяснил.
Он увидел ее реакцию и тут же поправился:
— Извини. Просто с этими пророчествами и древними проклятиями не все так однозначно… Но если тебе нужен четкий ответ, то я могу тебе его дать. Да, Морис — твой рыцарь без страха и упрека, который будет вытаскивать тебя из любой ямы, в которую ты попадешь по стечению обстоятельств, по чьей-то злой воле или по своей собственной глупости.
Он помолчал секунду и добавил:
— И вообще слушай свою подругу. Она права. Морис — отличный парень, а от меня тебе нужно держаться подальше…
Маша собиралась возразить, извиниться: в конце концов, может, она не точно передала слова Тины. Еще не хватало, чтобы из-за нее кто-то ссорился. Но Рафаэль не стал ее слушать: — И я говорю совершенно серьезно. Тина плохого не посоветует. А сейчас, извини, мне нужно идти. Морис скоро появится и отведет тебя к лекарю. Скажешь все, как есть, и тебе дадут освобождение от спортивных занятий на неделю, а если повезет, то и на две.
Он размашистым шагом вышел из комнаты.
— Раз, два, три, четыре! Тяни носок! Расправь плечи, не сутулься! Раз, два, три, четыре, поворот! Прогиб держи! Ровнее спину!
У Маши самый натянутый в мире носок и самая прямая спина. Она уверена, что вытянуться и выпрямиться больше уже невозможно. Но Виоле этого мало. И поэтому простой элемент придется отрабатывать раз за разом, еще и еще. Но каждый раз, когда ей хочется сорваться, наговорить гадостей и выйти из репетиционного зала, хлопнув дубовой дверью, она останавливается. Вспоминает, что без сдачи танцевального минимума отсюда она не выберется и домой не попадет.
