«Двусмысленность в духе Лисэль. Шлюха дурно влияет на девчонку» — остался недоволен шуткой Латгард. Но сколько бы того недовольства он не испытывал, ничего поделать не мог. Камер-юнгфер являлась королевской родственницей и удалить её от гранды он мог только с дозволения короля. Моффет дозволения не давал.
— С бабой не можешь справиться? — гневался король на его доклады.
Гневаться Моффет мог сколько угодно, но связываться с Лисэль аф Кирх и сам не решался.
«Мне-то тогда к чему,» — рассудил Латгард, ограничившись жалобами. При дворе лишних конфликтов лучше избегать.
— В Оше сочли справедливым не ущемлять права достойных молодых людей и организовали турнир проявить себя, — рассказывал канцлер без особого интереса. — Наш воитель оказался первым в мечном бою, в метании копья и в схватке на топорах.
— Его хотя бы помыли после турнира? Сосед морщит нос.
— Дрэго второй в плавании.
— С такими талантами ему дорога в коронные мечники. Что он будет делать во дворце? Валить деревья в парке. Их и так негусто. Отправлю к отцу, в армию.
— Потребуются рекомендации.
Сатеник от досады прикусила губу. Она уже слышала поучения канцлера: «Рекомендовать надо только людей хорошо знакомых и проверенных. Иначе это не рекомендация, а отписка с непредсказуемыми последствиями.»
— Или зачислить в скары[26], — вариант ничуть не лучше первого и столь же осуждаем Лисом.
— Решать вам. Вы определяете место, какое ему занять подле вас. Ничего не помешает отправить его вашим велением проявить доблесть в армии, неся вашу перчатку приколотой к левому плечу.
— Добротные перчатки стоят два нобля!
— Не носите дорогих нарядов, — отпустил колкость Латгард.
— Не я. Гранда, — ответила Сатеник тем же, давая понять, положение обязывает впечатлять подданных.
— Элек аф Харц, виконт Чусс из Ковильяка. Родины чудесного фияно.
— Так он пьяница?
— В Ковильяке все пьяницы с младых ногтей.
— А у этого еще и вид, будто за щекой держит кружок лимона. Видеть его кислую рожу каждое утро, испортить день.
— Очень образован. Очень. У него прекрасные отзывы от…
— … Не смотря на прекрасные отзывы, его таланты останутся невостребованными. Что подумают камер-юнгфер, камер-медхин и не о нем. Обо мне!
— А они что-то подумают?
— Несомненно.
— Им позволительно думать?
Вопрос с подвохом. Но где нельзя действовать соблюдая осторожность дипломата, можно проявить характер.
— Он скушен. Ни какой ум не компенсирует это. Прочь его. Прочь! Прочь! Прочь!
«Хорошо что не Ату его! Ату!»
