Шати тотчас же повеселел и принялся тереться чумазой мордашкой о влажную шерстку ягненка. Мари сказала лишь: «Благослови вас бог» — и подала мне лопату, чтобы я хотя бы сел на сухое.
Грохот тем временем поутих, зато дождь лил все сильнее и сильнее. Внезапно за шиворот мне упала крупная холодная капля, я поднял голову: крыша развалюхи протекала. А как известно, принимать водицу за шиворот по капле очень неприятно, уж лучше ведро разом. Я был вынужден перейти на другую сторону и сесть рядом с Мари. Не подумайте ничего плохого. Соприкасались только наши плечи. А между коленями — главными проводниками электричества — примостились в качестве изоляции Шати с ягненком. Если бы в пещере между Дидоной и Энеем оказался Асканий, Вергилию пришлось бы написать совсем другую «Энеиду».
Дождь все никак не унимался, и я решил завести беседу.
— Скажите, сколько лет вы женаты?
— На рождество десяток минул, — она взглянула на меня с удивлением.
— А детей у вас никогда не было?
Она сникла и подперла голову руками, словно невесть какую тяжесть.
— Кабы бог дал мне ребеночка, много чего было бы по-другому!
Она мрачно уставилась прямо перед собой и продолжала, с трудом сдерживая слезы:
— Два раза ползала я на коленях кругом алтаря раднайской Божьей Матери, у черной Марии была в Сегеде — все без толку. Мужик мой для того и пошел в церковные старосты: думали, может, господь к нам скорее обратится, ан и это впустую. Два года я постилась, по средам, пятницам и субботам все на хлебе да на воде — и поста моего боженька не принял. У чепайского святого была, и тот ничего не сказал, ничем не помог. Померк с той поры для меня белый свет.
— Еще засияет, милая, дайте срок, — я положил руку ей на плечо. — Вы же молодая, да и муж ваш еще не старик.
— Муж? — она упрямо вскинула голову. — Не нужон он мне боле — ни душе, ни телу.
— Да ведь муж ваш, голубушка, совсем неплохой человек.
— А по мне, тот и вовсе не человек, кто поступит с женой, как он со мною.
— Что же такого сделал ваш Андраш?
— Жил у нас один художник, тот, что плохо кончил, слыхали небось? Мужика моего тогда заарестовали, думали, его рук дело. Как заарестовали, так и выпустили, да только с той поры стал Андраш Тот меня изводить, да так, что, кажись, пошла бы в тюрьму вместо него — все лучше.
— Поколачивает он вас? — я оглядел ее с ног до головы: она сидела рядом со мною в мокром платье, облепившем тело, подобная статуе Цереры александрийской школы. Ей ровным счетом ничего, не стоило скрутить хилого муженька.
