Когда мы добрались до плотины, на выгоне уже горели костры, правда, дыма было больше, чем огня, потому что горящие угли заваливали желтыми охапками молочая. Возле каждого костра стояло четыре-пять человек, девушки — отдельно, парни — отдельно, детишки — отдельно; каждый два-три раза перепрыгивал через костер, а остальные тем временем, взявшись за руки, водили хоровод под плавные звуки песни:
ты цветешь, не вянешь!
Ночь твою встречаю,
тебя величаю:
свет покуда ярок,
но сгорит огарок!
Клоним, клоним
веточку черешни
в светлый омут вешний!
Сломим, сломим
недотрогу —
приворожим
Рыжеватые язычки пламени выбрасывали снопы искр в горьковатый дым горящей травы, фигуры внезапно высвечивались и тут же исчезали во тьме; раскачивались тени тополей, девушки выводили нежную мелодию, время от времени в нее врывались озорные выкрики парней; звучали странные слова, смысл которых выветрили столетия, золотой челнок луны плыл, то появляясь, то исчезая в серебристой пене облаков, — все это на минуту навеяло мне мысли о цветущих туранских лугах, которые, думается, в действительности расцветали далеко не так быстро, как в воображении наших туранистов[87]. (Кроме того, они, должно быть, быстро превращались в бесплодные солончаки.) Старики, сидевшие на корточках в сторонке и наблюдавшие за играми молодежи, тоже выглядели по-турански. Ну в точности фигурки с чашами из курганов Южной Сибири, которые, оживи их, оказались бы теми же Андрашами Тотами Богомольцами и Мартами Петухами. Этими профессиональными наблюдениями я не преминул поделиться с доктором, который взял меня под руку.
— Yes[88], мне приходилось видеть этих каменных святых в барашковых шапках. Но вот эти танцующие девы, — он указал на луг, — о, это совсем не то, что киргизки. У тех холмы и долины распределены в должной пропорции, а здесь все плоские, как доска для разделки теста.
— Доктор, — обернулся нотариус, — вы, кажется, собираетесь заняться сравнительной географией?
Однако занятия не состоялись: стоило нам приблизиться к какой-нибудь компании, как девушки с визгом и смехом разбегались врассыпную.
— Напра-во! — скомандовал доктор. Мы резко повернулись и успели увидеть девушку, прыгающую через костер. Она подпрыгнула высоко, и в свете пламени на секунду блеснула ослепительная белизна ног, повергнув меня в изумление: до чего же, черт возьми, изящные ножки у этой девицы!
Удивительно все-таки, как быстро опрощаешься в деревне. Я уже приучился пить (медовый чеснок — исключение, к доктору я вообще больше зайти не рискнул), по вечерам играть вчетвером в лорум
