Этот северный туман уже начал окутывать и нашу литературу, пока еще, впрочем, не слишком густо. Призрак романтики в духе Йокаи все время мелькает то здесь, то там блуждающим огоньком. Человек я вообще-то скромный, но у меня есть серьезные основания видеть тут свою миссию. Венгерский Гоголь уже имеется в наличии, венгерский Анатоль Франс — тоже, ну а я стану венгерским Кнутом Гамсуном. (Только не гагарой, а пеликаном, применительно к нашим условиям.)
Будь ты хоть гагарой, хоть пеликаном, но какой-никакой сюжет все же должен мелькать в словесной пене, чтобы, по крайней мере, видимость была, будто есть, что вылавливать. Сом не клюнет — не беда, зато лещ обеспечен. Не так уж это и трудно. Нужно только раскрыть пошире глаза и протянуть руку, ведь вокруг нас — сплошные сюжеты. К примеру: ветер задул свечу в руке у дворника, и тот, обознавшись в темноте, обозвал старым ослом собственного домохозяина за то, что тот чересчур громко звонит. Этот дворник — самый настоящий трагический герой, точно так же, как трагическая героиня — красавица, чей нос украсил прыщ в тот самый момент, когда после длительной душевной борьбы она все же решила отправиться на свидание. Тему для романа можно найти везде и всюду: на базаре, в табачной лавке, на теннисном корте, у обедни и даже у себя дома. Вспомните только, сколько раз вам приходилось слышать, да и говорить: «надо же, ну прямо как в романе» или: «будь я писателем, непременно сделал бы из этого роман». Так-то оно так, да только с этими сюжетами все равно что со старыми ключами, которые годами перекладываешь из одного ящика стола в другой: авось пригодятся. Эти ржавые ключи вечно лезут под руку, когда роешься в хламе, отыскивая пуговицу от рубахи, зато как только попадется замок, к которому нужно подобрать ключ, найти их становится совершенно невозможно. Это трагедия не одних только ключей и замков, это трагедия романиста, вокруг которого назойливой мошкарой вьются идеи: захочешь поймать, глядь — а в руке пустота. Ту же, что случайно удалось ухватить, все равно приходится по той или иной причине отпустить на волю. С героями — та же история. Один не годится потому, что все хором скажут: таких не бывает, расскажите, мол, господин автор, вашей бабушке; другой не годится потому, что его сразу же узнают. А ведь люди в большинстве своем не любят, чтобы, знакомясь с ними, говорили: «А-а, вы и есть тот самый. Знаем-знаем, что вы за жулик».
