— Я бы не вынесла этого еще раз, — сказала Элизабэт. Дэнтон поглядел на нее. Ее лицо осунулось и побледнело от бессонницы. Он быстро решился.
— Надо вернуться, — сказал он.
Элизабэт посмотрела на мертвых собак и вздрогнула от страха.
— Здесь нельзя оставаться — сказала она.
— Надо вернуться, — повторил снова Дэнтон, все время через плечо оглядываясь на собак. — Мы провели здесь несколько счастливых дней. Но мирслишком изменился. Мы принадлежим к городской эпохе. Здесь жизнь нам не под силу.
— Но что же нам делать? Как жить нам в городе?
Дэнтон колебался. Он постучал ногою в стену, на которой сидел.
— Есть одна вещь, о которой я не решался говорить, но…
— Ну?
— Можно бы занять денег под твое наследство.
— Правда? — спросила она стремительно.
— Конечно, правда. Какой же ты ребенок…
Элизабэт встала, и лицо у нее просветлело.
— Зачем ты не сказал мне этого раньше? — упрекнула она. — Столько времени мы просидели здесь.
Дэнтон посмотрел на нее, усмехнулся. И тотчас же улыбка его исчезла.
— Мне было неловко разговаривать о деньгах, — сказал он. — Я думал, ты знаешь сама. И потом жизнь здесь мне представлялась такой прекрасной.
Оба замолчали.
— Три дня были хорошие, — заговорил он снова, — три первые дня.
— Да, — согласилась Элизабэт, — три первые дня, — и она взглянула на собак, — пока не началось все это.
Поглядели друг другу в лицо; потом Дэнтон слез со стены и взял Элизабэт за руку.
— Каждое поколение, — заговорил он, — живет по своему. Теперь я это понимаю яснее. Мы родились для жизни в городе. Все другое — не для нас. Эти дни были, как сон, — а теперь пробуждение.
— Прекрасный сон, — вздохнула Элизабет, — эти первые дни…
Они долго молчали.
— Надо торопиться, — сказал Дэнтон, — не то пастухи нас застанут. Мы захватим свои запасы и поедим в дороге.
Дэнтон поглядел на дорогу, и, далеко обходя убитых собак, они перешли двор и вошли в дом. Забрав свою сумку с едой, они спустились назад по залитым кровью ступеням. Перед выходом Элизабэт остановилась.
— Минутку, — сказала она. — Я только посмотрю.
— Постой, — сказала Элизабэт. — Надо еще попрощаться.
Она пришла в комнату, где между камней рос голубой цветок. Наклонилась и погладила лепестки.
— Сорвать его? — сказала она. — Нет, не могу…
И, отдаваясь какому-то порыву, она наклонилась еще ниже и поцеловала голубые лепестки. Потом молча, рядом перешли они через двор, вышли на дорогу и с решительными лицами направились обратно к далекому городу, к тому сложному и шумному машинному городу новой эпохи, который проглотил деревню и все человечество.
