— Все это мы и сами понимаем. Но что ты конкретно предлагаешь? — нетерпеливо перебил его Наиль.
— Если вы не возражаете, у меня есть одно предложение: заменим Урманова кем-нибудь другим, — произнес Хафиз.
— Кем? Кто за три часа выучит роль?
— Да хотя бы Ляля Халидова.
Махнуз безнадежно рукой, Наиль забарабанил пальцами по стеклянной дверце и сделал вид, что разглядывает книги в шкафу.
— Нет, — бросил он наконец, не оборачиваясь, — Ляля недурно свистит, замечательно танцует, но все же заменить Урмапова она не сможет. Разве эта непоседа, эта джиль-кызы может так сосредоточиться, чтобы выучить большую роль за три часа? Это было бы чудом! А Тукай еще в тысяча девятьсот девятом году писал:
По скончании пророка на земле чудес не ждут.
Месяц в небе не расколешь, камень — камень, не верблюд.
Черные глаза Ляли загорелись. Безнадежность в тоне Наиля глубоко задела ее.
— Я не смогу заменить Урманова? — вскочила она с места, сердито поводя бровями и наступая на Наиля, — Да если надо будет, двоих Урмановых заменю.
Тот немного растерялся.
— Сказать — одно, сделать — другое… У тебя же своя роль есть.
— Мою роль вычеркнем.
— Вычеркнем?.. — Наиль даже снял очки и в свою очередь с воинственным видом вплотную подошел к Ляле. — Ты что, товарищ староста, смеешься, что ли? Ты хоть немного отдаешь себе отчет, что значит вычеркнуть роль из пьесы?
— Отдаю, товарищ автор. Пожалуйста, не кипятись, — остановила его Ляля.
— Язык-то без костей, особенно у тебя, — скажет и обратно спрячется, — отрезал Наиль с сердцем.
Но тут Лялю поддержали Мунира и Хаджар:
— А знаешь, Наиль, она высказала вполне разумную мысль.
— Если б не подвел Урманов, можно было бы и не зачеркивать, — продолжала Ляля, — Ну а теперь иного выхода нет.
Наиль еще мог бы поспорить с товарищами, но идти против девушек, да еще таких настойчивых, как Ляля и Мунира, у него не хватало ни решимости, ни охоты. Но авторское самолюбие все же страдало, и он схватился за голову:
— Что вы делаете со мной, без ножа режете!..
Терпи напасть, не никни головою.
Что не случится с юными порою!..—
громко продекламировала Ляля.
— Это тоже стихи Тукая, Наиль, — съязвила она.
Все, кроме Наиля, заливисто рассмеялись, и этот смех ясно говорил, на чьей стороне большинство.
Всякий режиссер, увидев, что творится на этой генеральной репетиции, мог бы только ужаснуться. Но ребята и не думали унывать. Перед ними стояла ясная цель. И со всем пылом молодости они устремились к ней, не давая себе остыть ни на минуту из-за стоявших на дороге к цели препятствий и, может быть, именно потому так легко сметая их.
